Часть 3
Зыбкие круги
Глава 1
Женщина с револьвером ждала меня в незаштрихованном платье. Я принялся за нее, как только проснулся. Любовно перебирал складочки ее платья, пальцами растирая тени. Вечером предстояло встретиться с Эдуардом Владимировичем. Позвал в баню, говорил ласково, подмигнул даже. Знает, что жена мне все рассказала? Боится? Скажу, что бояться нечего. Я нормальный, а остальное мне не важно.
Весь день дядя Паша ходил злой и раздражительный. Зарплату задерживали. А я радовался тому, что мои отгулы продолжаются. Жалея и заискивая перед старшим товарищем, я истратил деньги, которые мне вчера практически насильно всучила мама, когда мы с Ладой вернулись домой, на обед от Валентины Петровны. Сходил в магазин за хлебом, чаем и конфетами. Принес все это, победоносно выложил на стол.
– Деньги откуда? – удивился хмурый дядя Паша.
– Мама дала, – и быстро добавил – истратил все до копейки! – чтобы на водку не попросил.
В шестом часу отправился к Эдуарду Владимировичу. Белое, мягкое и пушистое осталось только клочками, на клумбах, кустах, там, где не ходят, не ездят. Я недоверчиво озирался по сторонам. Вчерашнее великолепие казалось сном, наваждением. Ощущение счастья, свободы будто таяло вместе со снегом. Только на день она меня расколдовала что ли? – спрашиваю Веру. Может у доктора лучше получится?
Пришел, разуваться доктор не велел. «Уже выхожу» – сказал.
– Пешком пойдем, здесь один квартал, – объяснил он, когда вышли на улицу.
Как и вчера, он оказался весел, разговорчив, дорогой рассказывал о своих друзьях, с которыми мне предстояло познакомиться.
С его женой опасно, говорил я Вере, она недобрая, безжалостная, она может говорить про Славика, про школу, называть маму «мамашей», а меня шизофреником, и при этом улыбаться, есть оливки… А Эдуарду Владимировичу всегда все равно, он лишь иногда кажется дружелюбным, но и это выходит у него как-то небрежно. Он, наверное, единственный, кто не грубил Катиной маме, слушал, кивал, с застывшей на лице улыбкой, говорил: «Идите в палату, обязательно разберемся», а сам, я уверен, шел в кабинет и продолжал играть в свои компьютерные стрелялки. Может и сейчас, когда те больничные события далеко в прошлом, деньги истрачены, и он уже не доктор, и я уже не пациент, он махнет рукой, скажет: «Шутка это была». И я не обижусь, честное слово, шутка так шутка, главное я теперь знаю…
Помимо нас в просторном предбаннике сидели еще трое. Один умный – он умел долго и скучно рассказывать, его слушали без интереса, торопились перебить, перевести рассказ на что-то более легкое, простое, шуточное. Второй платил за баню (он часто об этом упоминал), привез с собой два пакета с едой, ящик пива, две бутылки водки, сок. Перед ним, заискивали, смеялись его шуткам. Особенно смеялся третий. Он вообще казался очень смешливым, шумным, подвижным. А Эдуард Владимирович и с ними был таким же – ему было все рано, но он старался выглядеть дружелюбным. Выходило небрежно.