Дежурный терпеливо выслушал, как сквозь прерывистое дыхание, я долго выговаривал свое имя, фамилию. Повторил за мной. Я кивнул – все верно. Тот сообщил обо мне в телефонную трубку, сказал, проходите.
Я поднялся на второй этаж, безошибочно открыл нужную дверь. В кабинете помимо полного и молодого находилось еще двое, тоже в форме. Все сидели за разными столами и, по-моему говорили, даже смеялись, я слышал это еще в коридоре. Когда я вошел все замолчали.
Переступил порог, один шаг вперед и оробел. Вытер ладошкой пот со лба. Рука холодная, лицо пылает. Это тебе не в школе у доски стоять, эти смотрят молча, даже сердито.
– Вы что-то хотели? – Наконец нарушил молчание полный.
– Алена Игоревна, – начал я с этого невероятно сложного имени, но говорил его долго, меня устали слушать и полный помог мне:
– И-и?
Пробираясь сквозь дебри букв, выдавливал из себя «А», свистел «С», мычал «М», стучал об зубы буквой «Т», но все же сказал, правда несвязно получилось и, наверное, бессмысленно:
– Арестовали ведь… А она не одна… Марсель ведь тоже…
– Что тоже? – спокойно спросил полный. Он опять выглядел уставшим.
– Не тоже, – исправился я, – доктора он убил.
– Алексей. Алексей ведь, да?
Полный взглянул на молодого, тот кивнул. И полный хотел продолжить, но я сказал раньше:
– Но он вам денег дал, чтобы вы его не арестовали.
Тишина в кабинете стояла напряженная, неприятная.
– Кабинет покиньте, – спокойно, но твердо сказал полный, он уже не казался уставшим.
А я стоял, как стоял. Я ведь сказал, то что нес сквозь толпу и уличную суету, мимо выстроившихся в ряд машин, одиноких качелей, и безразличных квадратных глаз этажек, по обледенелому снегу, под бледным кругом солнца, пробираясь боком, бегом, быстрым шагом…
– Вон! – крикнул полный.
Вздрогнул не один я, все присутствующие. А полный дышал, глубоко, шумно, будто это он бежал сюда несколько километров, а потом по ступеням на второй этаж.
Молодой встал, шумно отодвинув стул, подошел ко мне почти вплотную, взял меня за руку выше локтя и повел прочь из кабинета. Сжимал руку он не больно, да я и не сопротивлялся, только все оглядывался на полного. Так мы спустились с лестницы, и вышли на улицу, в холод.
– Не приходи больше, – сказал он, и отпустил мою руку.
– Он же ему денег дал.
Полицейский нахмурился, он мерз и явно не хотел разговаривать, хотел вернуться в тепло кабинета.
– Сесть хочешь? – спросил он беззлобно, голос трясся просто от холода.
Не хорошо с моей стороны держать его на холоде, и я отпустил, сам пошел прочь.
Теперь уже не я, а всё неслось мимо меня – город, его звуки, холодное дыхание. Оно плыло мне навстречу, вбирало в себя, оставляло позади, и я оказывался все дальше и дальше от участка и все ближе к дому. И что-то яркое, цветное, блестящее мельтешило вокруг, и улыбок больше чем обычно, шума.