***
Уйдя на приличное расстояние от шумного порта, я все еще мог слышать тоскливые крики чаек, придававшие общей картине траурное настроение.
Я подумал, что именно тогда был подходящий момент для того, чтобы разыскать водителя и продолжить свой дальний путь.
После нашего разговора с Кроули я получил ободряющее напутствие, что отыскать автомобиль в этих краях не составит мне никакого труда, так как в таких городах туристическое передвижение – отнюдь не проблема.
Легкие деньги и сравнительно небольшие расстояния обеспечивают местному населению хлеб и кров.
Минуя растянувшиеся ряды многоэтажных трущоб, я только и делал, что с тревогой оглядывался по сторонам. По своему горькому опыту я знал, что в подобных местах нужно быть предельно осторожным (случай на Уиджен-стрит никак не давал себя забыть).
Примерно через десять минут я набрел на стоянку, где смог подыскать себе более-менее приемлемый автомобиль с располагающим водителем. Мужчина, согласившийся меня везти, был не очень-то разговорчив и уж совершенно не учтив. Без лишних слов он загрузил мой чемодан в багажник, и мы отбыли из города. Во время поездки водитель не обмолвился со мной ни одним словечком и уж тем более не пытался поддержать разговор. Окажись я в похожей ситуации годом раньше, нерушимая тишина и скверный настрой водителя показались бы мне чем-то необычно странным, но сейчас мне было все равно, потому что длительная дорога очень изнурила меня. Сейчас мне хотелось только одного: остаться наедине со своими мыслями. Я смотрел в окно и наслаждался предвкушением надвигающейся сделки.
По прошествии получаса нашей езды я почувствовал, как встряли колеса.
Мы остановились. «Неужели сломались?» – опечаленно подумал я и будто силой мысли свершил предполагаемую и уже неминуемую судьбу.
Выругавшись на непонятном мне языке, водитель со злостью ударил по рулю, после чего открыл водительскую дверцу и вышел. Обойдя автомобиль быстрым шагом, он добрался и до меня – отворил заднюю дверцу своего довоенного форда и вежливым жестом руки дал понять, что «увлекательное» путешествие подошло к концу и что мне немедленно нужно покинуть транспорт. Мой недоумевающий взгляд так и застыл при виде его надменного лица.
Я был не в силах понять, что происходит, поэтому негодующе сверлил его взглядом, который, я уверен, был полон злости и непонимания.
Когда до водителя наконец-таки дошло, что язык его неоднозначных (он, наверное, считал, что интернациональных) жестов не сработал и уж точно не прояснил мне ситуацию, то в дополнение к своему «реверансу» он с чудовищным акцентом пробормотал одну-единственную английскую фразу: «Дальше не еду».