В последнее время я все чаще размышляю о том, что когда ты молод, то одиночество и риск идут тебе на пользу. Когда ты молод, ты мало о чем задумываешься.
Когда ты молод, ты готов свернуть чертовы горы.
Все-таки молодость – это все, чем может овладеть человек в полной мере за всю свою жизнь.
Ценнейшее и самое счастливое время.
3
На заходе солнца тридцатого апреля я прибыл в Восточную Румынию, оказавшись на территории одного крохотного портового города, название которого я сейчас даже и не вспомню.
Как только я сошел на берег, тусклый пейзаж окружил меня со всех сторон. В городе стоял едкий запах морской соли и залежавшейся рыбы.
Прошагав по грязной мостовой с минуту, я встретил ватагу местных детей-оборванцев, которые занимались обыденным для них делом – попрошайничеством. Пребывая в неприятном смятении, я думал было пройти мимо, оставив их неразборчивую речь без внимания. Но только когда я разглядел детей внимательнее, я ужаснулся: эти дети – бездомные. Каждому из них было не больше семи-девяти лет. Ребятишки были болезненно тощие и грязные, а их одежда скорее походила на изъеденные молью лохмотья.
Из-за плохого освещения и налипшего на белесую детскую кожицу слоя грязи и дорожной пыли я мог видеть лишь их жалобные взгляды, когда они с благоговейной надеждой озирались на незнакомца.
Сжалившись над толпой изголодавшейся детворы, я принял решение, о котором впоследствии очень пожалел: отдал им свою дорожную сумку, до отказа набитую продуктами и теплыми вещами.
Увидев на их лицах удивление и радостные улыбки, я игриво подмигнул маленькому белобрысому мальчику, который обеими руками пытался удержать мой увесистый саквояж, после чего двинулся дальше.
Времени было в обрез, и, приняв решение не терять ни минуты, я отправился в путь.
Липкие от грязи тротуары, кишащие крысами, несносное зловоние морепродуктов – все это стало частью атмосферы портового города.
Накануне мне удалось обзавестись картой городка, и, принявшись за ее изучение еще в поезде, я увидел запутанную систему переулков, наводящую меня на ассоциацию с парижскими катакомбами. Другими словами, представшая передо мной картина совсем не впечатляла. Передо мной распластался лабиринт запутанных улиц и ветхих трущоб, которые имели зловещий вид. Более зловещий, чем я увидел на купленной карте. Невзрачные темные улицы были практически неразличимы, так как освещались лишь мерцающими вдали фонарями. За время моей прогулки по изворотливым городским проулкам я не встретил ни одной живой души. Сворачивая из закоулка в закоулок, я либо упирался в тупик, либо выходил на ничем не отличающуюся от предыдущей локацию. Помню, что в тот момент ко мне в душу закрался страх навсегда потеряться в этих катакомбах.