Но сын, подверженный в этот момент действию алкоголя, воспринял совсем не так, как пыталась донести до него самая любящая его женщина; по-видимому, он просто не желал воспринимать очевидных вещей; на слова же своей матери он ответил бессовестным возражением:
– Нет! Пусть ее папаша воспитывает, который, как ты теперь уже знаешь, оказался отцовым братцем, нашей семье ненавистным – а я? – я вот, видишь ли, нашел себе пока новых друзей, которые меня, уж точно, не предадут; можешь с ними познакомиться, он указал на одного, – это Прыщак, а этот, – молодой человек повернулся к другому, – Огрызок; они теперь у нас останутся жить.
– Ну, уж от такого поворота увольте! – с естественным негодованием воскликнула женщина. – То есть если они тебе так важны, то иди с ними вместе на улицу, а отцовскую квартиру оставьте в покое! Не послушаешь – полицию вызову, и мне наплевать, что ты сам их сотрудник, – мигом окажешься без работы, тем более что, я так понимаю, на службу ты сегодня уже не ходил… Нашел себе новых дружков – вот к ним и проваливай!.. Раз не можешь быть сильным, а поддался ежеминутной, неоправданной слабости.
– Странно, но чего эта «мымра» здесь раскричалась? – гнусавя скрипучим голосом, спросил более смелый Прыщак и кивнул в сторону говорившей хозяйки, выдавая из себя некогда умного человека: – Ты вроде, когда нас приглашал, уверял, что никаких проблем не возникнет; введенные в заблуждение, мы с товарищем, как дураки, на твои убеждения «повелись», тебе безраздельно поверили, а теперь что у нас получается – ты нам наврал?
– Да?! – хриплым голосом буркнул Огрызок.
– Спокойно, ребята, я сейчас все улажу, – произнес пьяный хозяин, опрокидывая в себя еще одну стопку, и, уже обращаясь к родительнице, грубо добавил: – Я же сказал, любезная мама, что эти парни мои друзья – и они будут здесь жить! – последнюю фразу он выкрикнул громко, а для убедительности еще и ударил стопкой о полированный стол.
– Только после моей смерти, – заметила женщина, переходя от гнева к огромному сожалею и наполняя глаза неприятной жидкостью, имевшей солоноватый оттенок, – эти твои друзья таковыми являются, только пока ты их поишь винищем, а потом они непременно тебя предадут, причем сделают это самыми первыми… Убирайтесь, пока я не обратилась в полицию!
– Только попробуй, – грубым голосом сказал сын, перемежая свою речь отборнейшей матерщиной и пытаясь подняться из-за журнального столика, – я тебе такое устрою – сама убежишь из этого дома! Так что лучше иди в свою комнату и сиди там тихо, спокойно – а к нам? – даже не суйся… мы тебе не мешаем, соответственно, и ты нас не трогай.