Все было настолько реально, что девушка невольно подумала, что действительно слышит какие-то жуткие звуки, доносящиеся до нее в этот жуткий момент будто бы из самой преисподней; в итоге, находясь в пограничном состоянии, расположенном между явью и сном, она никак не могла принять для себя решение: просыпаться ей или всё же продолжать оставаться во снах? Вместе с тем и Владислав Александрович был крайне настойчивым человеком и, не переставая, громко «барабанил» по раме, постепенно «вытаскивая» любимую девушку из охватившего ее кошмарного сновидения. Наконец, борьба в голове у Тагиевой прекратилась в пользу серой реальности, и она открыла все еще заспанные глаза, но уже прислушиваясь к окружающим звукам и пытаясь определить, откуда же разносится сей чрезвычайно напористый шум; и пускай сон не хотел окончательно ее отпускать, продолжая затуманивать мозг, но все же настырный грохот постепенно настолько глубоко проник в ее еще затуманенные снами мозги, что волей-неволей заставил девушку разомкнуть свои распрекрасные очи. Узнав голос любимого, Азмира тут же подбежала к окошку.
В тоже самое время, как дядя пытался достучаться до своей возлюбленной, его племянник, любящий ее ничуть не меньше, находился в одном из респектабельных ресторанов Нижнего Новгорода. Последнее время, получая в академии увольнительные, он ходил по увеселительным заведениям, где вином заливал, как ему казалось, свое несравненно большое горе; вот и сейчас, двумя днями раньше познакомившись с одним нижегородским «преступным авторитетом», парень пригласил его отметить это знакомство.
Что следует непременно знать об этом мужчине? Чибисов Игорь Сергеевич, по прозвищу Чибис, он был среднего роста, чуть ниже Андрея, и выглядел достигшим возраста, равного лет эдак около сорока; худая фигура, но вместе с тем и не лишенная физической силы (что угадывалось сквозь черную водолазку по жилистым объемным рукам), выделялась уверенностью и горделивой осанкой; своим поведением он выказывал дюжий ум и начитанность, стараясь употреблять в своей речи только слова, разрешенные обывательским цензом; продолговатое лицо обладало шершавой, морщинистой кожей, потерявшей свою природную эластичность в «местах не столь отдаленных», а расположенные на нем серые глазки, маленькие и «колючие», обладавшие чуть зауженным разрезом обоих век, выражали мощный аналитический ум и не лишенную логики рассудительность; длинный нос на конце расширялся, словно бы образуя объемную «сливу»; губы были тонкие, слегка больше обычного расширенные, всегда плотно сжатые, они предупреждали о невероятно развитой хитрости, преобладавшей у этого смышленого человека; ушки являлись небольшими и оказались плотно прижатыми к голове, выделявшейся в свою очередь совершенно правильной, или, точнее, округлой, формой, украшенной черными волосами, стриженными под ежик – словом, весь его, впрочем не совсем привлекательный, вид выдавал человека, в себе уверенного, а еще и не лишенного таких качеств, как чрезмерная жестокость, несгибаемая воля и особая беспощадность… и именно с таким неприятным мужчиной и решил сдружиться курсант, носящий фамилию Холод.