– Хорошо-хорошо, – практически мгновенно согласился разнузданный гражданин, не раз успевший облегченно вздохнуть, что довольно легко и безобидно отделался (а ведь мог и в Райково, что за тридцать километров, «бесплатно» скататься), – А ты, Владислава, – заискивающе перешел он на панибратские нотки и указал вытянутой правой рукой вдоль направления, какое избрал себе в качестве дальнейшего продвижения, – случайно сейчас идешь не туда, – всё же легкая доля страха в его совсем несмелой душеньке так-таки ещё сохранялась.
– Нет, – твердо ответила бравая полицейская и кивнула черным прядями вправо, – мне необходимо попасть на улицу Завокзальная. Короче – как не скажет достопочтенный и уважаемый Палыч – пойду я, пожалуй, а не то и так изрядно с тобой здесь «подзадержалась», пока объясняла неразумному пьянице прописные, простейшие истины.
Едва закончив коротенький, но назидательный монолог, эффектная брюнетка обошла нашкодившего мужичка по левую руку (невольно ее тянуло поближе к дому), а затем невероятно твердой походкой направилась в необходимую сторону; как и раньше, при каждом её шаге, шаркая плотными брюками об мягкую резину красочных, разноцветных сапог, раздавался необычайный звук «Хлюп, чвак, пшик – хлюп, чвак, пшик», немногим ранее невероятно напугавший Осольцева. Тот в свою очередь выдохнул, но, единственное, теперь уже не настолько спокойно, как когда, скажем, понял, что ему посчастливилось благополучно отделаться от скорого полицейского прессинга, а наоборот уныло, тревожно, протяжно – и, легонько пошатываясь, вступил в непроглядную, кошмарную, казалось бы, несказанно опасную темноту.
***
Отойдя от Солёного, Шарагина целенаправленно выбрала заданное себе чуть ранее конкретное направление и грациозной походкой отправилась исполнять основные служебные обязанности, связанные (как ей передал дежурный по районному отделу) с недолгим оформлением якобы некриминального трупа и последующим направлением его на судебно-медицинское вскрытие. Вначале деятельная девушка следовала тем же самым путём, что некоторое время назад избрал для себя местный любитель крепкого самогона; но, миновав деревянное здание станции, свернула не влево (откуда он прибыл), а отправилась прямо. Она шустро пересекла железнодорожные пути, в упомянутой местности насчитывавшиеся в количестве трех, преодолела непродолжительное свободное пространство и подошла к бревенчатому, вполне добротному, дому, оказавшемуся ровно напротив.
Её уже ждали. Возле дощатой калитки, изготовленной со строго определёнными промежутками, одиноко стояла незнакомая женщина, выделявшаяся значительными внешними формами, но не считавшаяся полной, тем более ожиревшей. По сложившейся привычке, используя карманный фонарик, Владислава провела кратенький визуальный осмотр и сделала вполне осмысленное заключение, что та, по всей видимости, достигла сорокалетнего возраста, что она не выделяется высоким ростом и что внушительная фигура ее представляется немного зловещей. Изобразив на широком, круглом лице, неприятном и отчасти каким-то зверском, что-то наподобие дружелюбной улыбки, хозяйка назвалась Афанасьевой Маргаритой Ивановной и предложила прибывшей участковой проследовать внутрь, где, по ее словам, и находился скоропостижно почивший покойный. Заходя, наблюдательная брюнетка обратила особое внимание, как недобро блеснули у встречавшей женщины каре-голубые глаза, как посмотрели они настолько же отчужденно, насколько недоверчиво, злобно, враждебно и как маленький приплюснутый носик (возможно, вбитый когда-то в драке) неприветливо, зловредно наморщился. Волей-неволей по спине отважной, не трусливой в общем-то, девушки пробежал морозивший холодок, передававший неотвратное приближение неосознанного, зато и вездесущего страха. Однако с проявлением негативных, если не позорных эмоций, она справилась и быстренько, и решительно, а чтобы казаться бойчее, бодро определила: