– Я не хочу ничего исправлять.
– Почему?
– Просто не хочу.
– Почему?
Вот же баран! Зная его, он будет повторять один и тот же вопрос, пока я не отвечу или не полезу на него с кулаками.
– Пропал интерес. – Мне кажется это нормальным аргументом, чтобы все прекратилось, но эти слова по-настоящему выводят его из себя.
– Что ты сказал?! – он поднимается со скамьи и в упор лупится на меня своими большими глазами. – Что это вообще значит: пропал интерес?
– Не начинай, – прошу я его, чувствуя, как закипаю от злости.
– Мы и так оставили тебя в покое. – Когда он наставляет на меня указательный палец, я вздрагиваю от нахлынувших воспоминаний. Перед тем, как ударить, отец всегда громко кричал и больно тыкал меня пальцем прямо в грудь. – Предоставили свободу, но при этом никогда не отказывали тебе в помощи. И что в итоге? Тебя ничего не интересует, ты постоянно бросаешь начатое, устроился на работу, которую уже ненавидишь. Я просто не знаю… не знаю, что еще нам сделать.
– Не надо ничего делать! – теперь и я вскакиваю на ноги. – Меня тошнит от вашей жалости! Всегда тошнило.
Он преграждает мне дорогу, не давая уйти.
– Отойди, иначе я за себя не ручаюсь.
– Успокойся, давай поговорим. – На одно жалкое мгновение я хочу сдаться и сесть обратно, но желание врезать ему оказывается сильнее.
Я со всей силы толкаю его в грудь, и он, потеряв равновесие, падает на спину.
Уходя, я убежден, что он валяется на земле, но уже в следующую секунду он сбивает меня с ног, налетев со спины. Мы кубарем летим на искусственную траву.
– Слезь с меня, придурок! – ору я что есть мочи, но брат продолжает заламывать мне руки. Его волосы лезут мне в рот, из-за чего я начинаю плеваться. – Как же ты меня достал!
– Взаимно! – кричит он в ответ. – Ведешь себя, как безмозглый.
– Сам ты безмозглый, – немного вырвавшись из его хватки, я иду в атаку и бью его в бедро.
– Говнюк! – он несильно пинает меня коленом в живот.
Закашлявшись и окончательно освободившись, я откатываюсь в сторону и ложусь на спину. Брат устраивается рядом. Его дебильные волосы продолжают лезть мне в лицо.
– Уберись отсюда, – я яростно отпихиваю его ногами.
– Да пожалуйста! – Он действительно отодвигается на пару метров, но все равно продолжает смотреть в мою сторону. – Больно было?
– Жить буду, – фыркаю я, все еще держась за живот. И сразу вспоминаю, как сильно он ударился спиной, когда я толкнул его. – А тебе?
– Нет, – отвечает он с явной обидой в голосе, потому что не он затеял эту драку. Он никогда не начинает первым. Потому что знает, сколько синяков было на моем теле в день, когда полицейские привезли меня к ним домой.