Вслед за г-ном Дерни он снова зашёл в трюм и действительно увидел сильно подтаявший кусок льда, который примерно на полтора фута вдавался внутрь трюма и проделал небольшую пробоину в его правой стене. Так как, как уже было сказано, пробоина лишь немного заходила за воду, и кусок льда почти полностью затыкал её, воды в трюм «Наполеона» натекло немного, но даже такая пробоина может представлять опасность.
Чтобы лёд не помешал Гримлеру приступить к работе, господин Дерни отправился в сначала к матросам и приказал им вновь поднять якорь и через пару минут опять бросить его, а затем в рубку рулевого, где кратко разъяснил ситуацию и приказал ему отвести судно на пару футов влево.
Когда корабль был отведён от льдины, Гримлер сразу же принялся за дело. Он взял первую доску, гвоздь достаточной длины, чтобы прочно скрепить её с корпусом «Наполеона». Чтобы вода прекратила литься внутрь корабля, он начал чинить судно с самой нижней части пробоины.
Доски были достаточно большого размера и покрывали длину образовавшейся дыры. Гримлер тратил на одну доску четыре гвоздя: два с одной стороны, и два с другой. Приделав одну, он сразу же брал другую такого же размера и почти мгновенно возвращался на место работы. Он старался выполнять её наиболее аккуратно и тщательно, понимая, что от её качества зависит будущее «Наполеона».
Капитан стоял рядом и не переставал мысленно благодарить Гримлера за его столь неожиданную помощь судну. Он опять чуть было не начал распекать себя, на этот раз за излишнее, на его взгляд, недоверие, но смог удержаться. Но вслух высказывать свои мысли он не хотел, так как боялся сбить работу.
Всего на заделывание пробоины ушло шесть досок. Не прошло и получаса, как Гримлер встал, положил молоток на место и перевёл дух.
– Я закончил, – сказал он.
Капитан посмотрел на место пробоины. Она полностью исчезла с его глаз, уступив место идеальной, как могли судить его слабые глаза, стене из досок, которые были очень точно подогнаны друг к другу. При взгляде издалека она сливалась с остальной частью корабля.
Дерни был неизмеримо счастлив. Он рассыпался в бесконечных благодарностях Гримлеру за то, что он спас его корабль (хотя дыра и была небольшой). Тот был скромным, поэтому счёл излишними такие почести за его, на собственный взгляд, маленький труд.
Затем он и Дерни покинули трюм и снова оказались на палубе. Там капитан приказал матросам поднять якорь. Тот час же начал дуть свежий ветер, паруса надулись, и «Наполеон» поплыл с нормальной скоростью.
Дерни рассказал матросам про то, что произошло в трюме. А также представил им Гримлера. Те также стали благодарить его (хоть и не так сильно), а он немного покраснел из-за своей застенчивости, пусть и небольшой, но имевшей место быть.