Улыбаюсь, но быстро возвращаюсь в привычное состояние полной тревожности. Недаром очередной сон дергал меня полночи. Обычно такие сны считают вещими, а я уверен, что это проекция на реальность. Если полжизни пребывать в готовности «служебной овчарки», то немудрено, что во сне бежишь, непонятно от кого и куда, задыхаясь от ужаса. Причина все же банальна – те полгода, что отслужил в первую чеченскую. Олег отправился домой, а я решил «поднять» немного на контракте. «Поднял», но окрестности Хасавюрта так и приходят ко мне по ночам. Бегу, бывает, по политой кровью бетонке, и на утро лишь понимаю, что моя война осталась только в голове. Вовремя уехал, иначе поехал бы всей кукухой, но отголоски остались.
Бросаю злобный взгляд в зеркало заднего вида и не обнаруживаю коробку с рациями. Вот черт! Вчера прихватил из машины, чтобы не вскрыли, видя наживу. Постоянные передвижения на двух служебных авто с сопровождением и собственный BMW рано или поздно привели бы к тому, что такой педант, как я, забыл какую-то вещь дома. Грохая ладонью по бедняге-рулю, перестраиваюсь, ухожу на разворот и плетусь в пробке обратно к дому.
Еще в лифте открываю входную дверь с электронного ключа и мобильного, чтобы не терять время. Оказавшись в прихожей, подхватываю забытую коробку, но слышу в кухне голоса. Странно, все должны быть на работах-учебах…
– Давай дождемся твою маму, иначе я потеряю причиндалы на раз-два! Марин, ну, не плачь!
Очень интересно… Хмурясь, распахиваю дверь кухни, наблюдая зареванную дочку с утренним рыжим парнем.
– И с чего я должен буду проявить интерес к твоим причиндалам? – громыхаю, подозревая самое ужасное для отца едва подросшей дочурки.
Парень снова белый, ну, это я уже видел, а вот Маринка, обычно не теряющая голову ни в каком случае, не роняющая зря слез и вообще самая позитивная в нашей семье, сидит на стуле и рыдает.
– Мариш… – склоняюсь над ней, гладя по голове, но вдруг парень ошарашивает.
– У нас будет ребенок. – ляпнул и замолк.
Устремляю на него глаза, закипая и дурея одновременно.
– Чего? – мгновение, и мои руки поднимают в воздух щенка за грудки.
Побелевшие костяшки скрипят, но Марина повисает на мне в слезах.
– Папа! Не надоооо… Пожалуйста! Это я виноватааа… – опускается в рыданиях на пол.
Бросаю парня и подхватываю ее за подмышки, обнимая и прижимая к себе. Как же так? Какой ребенок? Она сама еще ребенок! Мой! Любимый! Как ни странно, но, видимо, именно ее проблемное рождение двинуло по мне так, что я идеализирую ее всю жизнь. Знаю, что обычная девчонка, пухленькая, сочная, при этом энергичная, с легким нравом, она – лучшее, что со мной случилось в принципе!