Ну, уж нет! С этим я категорически была не согласна.
Решив, что более тянуть неблагоразумно, я поспешила к лекарю Ингюсу. Несмотря на свой преклонный возраст, он продолжал принимать хворых. Стариком он хоть и был противным и жуть каким занудным, но лечил на совесть. Бывало ирлов с лихорадкой ставил на ноги всего за седмицу. Уж он -то точно должен знать, что это за хворь такая на моей ладони.
Ирл Ингюс жил несколькими улицами выше, неподалеку от ратуши. Моему визиту он, кто бы сомневался, не обрадовался, и даже хотел было отправить восвояси, но три медяка заставили его пересмотреть свое мнение, открыть дверь пошире и проводить в кабинет, где он обычно принимал хворых.
Он был одиноким сгорбившимся стариком в потрепанном коричневом фраке, седой бородкой и густыми бровями, что вечно сводились к переносице, на которой держалось пенсне.
Его кабинет был под стать хозяину. Такой же дряхлый и неприветливый. Половицы скрипели при каждом шаге, из приоткрытого окна дул ветер, задирая темные гардины из бархата, кучами стояли книги посреди комнаты, собирая пыль, а тусклый свет свечей едва освещал комнату, бросая устрашающие тени на стены.
— Что же вас так обеспокоило ирла, что не терпит отлагательств?
— Как бы сказать... — замешкалась, нервно теребя рукав платья.
Лекарь не отводил от меня пытливого взгляда, отчего мне стало ещё больше не по себе. Все объяснения, что я мысленно репетировала по дороге, вылетели из головы.
Да и разве можно объяснить такое? Чего доброго, ещё отправит меня в дом скорби.
— Ах, понимаю, — вдруг кивнул он головой. — Поди, вскружил вам молоденький ирл голову. Да не тряситесь вы, как осиновый лист на ветру! Процедура хоть и крайне неприятная, однако действенная. Вы ложитесь ирла, я вас осмотрю, затем отварчика выпьете, а там и.
Непонимающе нахмурилась, а затем меня озарило.
Это что же он решил, что я. в положении?
Неловко откашлявшись, затараторила:
— Вы неправильно меня поняли!
— Да бросьте вам, — махнул он беспечно рукой, — чай, не вы первая не вы последняя. Целомудрие вам вернуть, безусловно, мне не по силам, а вот.
— Да нет же! — топнула ногой. — Послушайте, у меня странная хворь. Вот, — протянула ему руку.
Ирл Ингюс поправил пенсне на переносице, почесал лысый затылок, взял мою руку, осмотрел, и, хмыкнув, отпустил.
— И что же тут у вас? — насмешливо спросил.
— Цветок, — честно ответила. — То появляется, то исчезает. Зудит, жжет бывает...
— Цветок? — почесал седую бороду. — Занятно-занятно, — покачал головой, обошёл меня по кругу, попросил дотронуться указательным пальцем до носа, заглянул в зрачки, а потом вообще попросил дыхнуть.