Симуляция
Утро. Я смотрю с недовольным лицом на будильник, вытаскивая руку из-под Рони, а сам думаю – и кто же такой придумал, работать по выходным?! Я разбудил Рони поцелуем и дал напутствие запереть за мной дверь, а сам отправился на автобусную остановку, ждать вахтовку, которая должна была по договоренности проехать сегодня и здесь. По пути на работу я не слушал музыку как обычно, в своих фирменных наушника, которыми я гордился и важно одевал на показ. Сегодня я смотрел в пыльное окно вахтовки, наблюдая как красиво дым из заводской трубы смешивается с пористыми облаками и образует что-то природное. Как будто это был завод по изготовлению облаков и занимал очень важную нишу в этом бренном мире. Настроение было творческим, а мысли глубокими. Суть моей работы была взаимодействовать с людьми, которые отдыхают по воскресеньям, так что я сидел в офисе, открыв на рабочем столе компьютера важный документ для вида и вяло изображал бурную рабочую деятельность. На против меня сидел мой друг Костя и брал с меня пример. Мне работать с Костей очень нравилось, его чувство юмора было по хлеще моего, и мы постоянно держали друг друга в тонусе. Костя был персонажем колоритным, запоминающимся, не высокого роста, круглый, но с явно выраженной харизмой веселого философа. Острые шуточки из его рта вылетали безотказно как из автомата Калашникова, точно как и необдуманная ерунда на планёрках с важными шишками. Помнится раз на одной из таких он выкрикнул – «Казнить!» на вопрос пиджака из Москвы – «что делать с представителем итальянского оборудования». Бедолага при этом присутствовал за длинным столом из сложенных по меньше и не черта не понимал по-русски, но одобрительно кивнул в сторону выкрикшего, который целый день расспрашивал его на родном, догоняя смыслы жестикуляцией, а то в свою очередь отвечал взаимностью, ибо переводчику было некогда, он за свои скромные изучал местный ландшафт, разделяя идеи полюбившейся пожарницы, как и в тот момент. Костя часто акцентировал внимание на том что он русский, будучи неприлично смуглым, оттенка шершавого рубина, с внешностью азиатского хана. При этом он симпатизировал буддизму, и даже бывал в храме Будды будучи в Индии по работе. Его подпольной кличкой была «Сомбреро», так как походка и мимика были таковы, что если вообразить его в мексиканской шляпе и всунуть маракасы в руки, то было не отличить от марьячи.
– Артурка, ты опять всю ночь шлялся по чужим подушкам и шевелил бродячий скот? – выкинул Костя, не прерываясь бездарно рисовать эскиз своей будущей очередной татуировки.