Настроение после еды заметно улучшилось. Да и прыткое продвижение тоже добавляло оптимизма. Система жизнеобеспечения работала безукоризненно, предоставляя комфортные двадцать градусов, несмотря на то, что снаружи отмечались все восемьдесят.
Вызов Екатерины нарушил размышления о будущем нашего мира.
– Павел! – голос был очень встревоженным. – Слышишь меня?
– Да! – крикнул я. – Двигаюсь по намеченному пути. Прошёл уже сто шестьдесят километров!
– Это отлично! Но вот у них дела совсем плохи. Реактор почти сдох, система жизнеобеспечения вышла из строя. Они спустились вниз и надели скафандры. Температура внутри стремительно повышается! К тому же, обшивка станции где-то на верхнем уровне дала трещину, внутрь стали просачиваться токсичные газы. Они закрылись в гараже, но шлюзовая камера там больше не герметичная, её перекосило от деформации каркаса!
– Понятно, – я сжал зубы до боли. – Я стараюсь как могу.
Мне удалось ещё минут пятнадцать двигаться с такой же максимальной прытью, прежде чем с запада налетела новая буря, которая резко снизила скорость и видимость. Песок громко заскрежетал по обшивке, а детектор радиации вдруг взвыл, сообщая об опасном уровне излучения.
– Ох и нахватаюсь же я, – пробормотал я вслух, со страхом глядя на показания уровня радиации.
Конечно, броня в определённой степени защищала меня, но до известного предела. Несколько часов в такой «грязной» буре насытят тело дозой как от двадцати рентгеновских снимков.
Я посмотрел на условный обратный отсчёт, который неумолимо сокращал время, отпущенное на выживание работников семнадцатой станции. Оставалось ещё примерно три часа.
– Павел! – голос Екатерины был слабым и то и дело перемежался помехами. – Они на…и скаф…ы! Остало… часа! Три …са!
Связь пропала и больше уже не появлялась, чему виной были и расстояние, и высокая плотность песчаной бури. Я догадался, что условия заставили членов команды надеть скафандры, система жизнеобеспечения которых была рассчитана только на три часа автономного функционирования. Когда запасы энергии и кислорода в скафандрах истощатся, люди погибнут! И моя поездка вообще окажется бессмысленной.
Как назло ровная поверхность закончилась. Начались холмы, разделяющие верховое плато и обширную каменистую долину, в которой находилась семнадцатая станция.
Стараясь выбирать самое безопасное направление, я крутил руль и беспрерывно работал педалями, пробираясь между нагромождениями оплавленных радиоактивных скал, взбираясь на холмы и скатываясь с них, дивясь удивительной конструкторской гениальности людей, которые создали этот потрясающий вездеход. Оставалось только догадываться, как его колёса умудрялись иной раз удерживаться на камнях, а сильный ревущий двигатель надёжно вытягивал эту немалую массу, не захлёбываясь. Я напряжённо прислушивался к его работе, со страхом ожидая каких-нибудь посторонних звуков, которые могли бы свидетельствовать о появившейся неисправности, но пока техника не давала оснований для беспокойства.