– Она не хотела добровольно расставаться с ним, он нечаянно порвался. Пропитан слезоточивой гадостью. Можете проверить на себе. Я вчера проверил и плакал полдня.
– Зачем?
– Что зачем? Проверил зачем?
– Зачем ей это нужно?
– Сам бы хотел это знать. Я не беседовал с ее сыном, а вы? Это правда, что он до сих пор кушает в детском саду?
– При чем здесь это? Я убийство расследую, а не детсадовское питание! У нее очень хороший сын. Он учится на одни пятерки! Я общался с ним. Воспитанный мальчик. Зачем вы собрали всех? Подозреваете кого-то из них в убийстве?
– Вы тоже подозревали.
– Алиби только у Валерия и Анны Кругловых. Любой из них мог убить ее. Но причина?
– А вы считаете, что ее убил заезжий гастролер?
– Вы у меня спрашиваете? Это я должен у вас спрашивать! А вы должны отвечать!
– Никому я ничего не должен, а если у меня появятся хоть какие-нибудь сведения, которые могли бы помочь следствию, то вы узнаете об этом первым. Сейчас мне сообщить вам нечего. Кроме того, что я действительно подозреваю одного из них в убийстве. Я не верю в гастролера. Любая женщина, оставшись одна, обязательно запрет дверь на все замки и цепочку! Инстинкт самосохранения. Она сама открыла дверь. Она была хорошо знакома с убийцей, готовила яичницу с колбасой, чтобы угостить убийцу. Знала вкусовые предпочтения, совершенно не боялась. Это кто-то из близких друзей. А самые близкие друзья только что вышли отсюда, испуганные вашим визитом.
– Вначале я тоже подозревал кого-то из них, – уже миролюбиво сказал Савин. – Но удар! Нет, это профессионал! Человек, далекий от этого, так бы не смог. Жертва бы начала кричать, защищаться. Она умерла мгновенно. Что ж, если что-то появится, сообщите мне.
Он оставил визитку на столе детектива и вышел, сказав: «До свиданья».
Зашла Лена, принесла кофе:
– Я приготовила три. Для вас, для Саши и для гостя.
– Ничего, – успокоил ее шеф, – я выпью за себя и за него.
– Извините, что пропустила его. Он шел танком.
– Ничего.
Лена удивленно посмотрела на него и ушла. Саша медленно пил кофе и хрустел печеньем.
– О чем задумался? – спросил его шеф.
– О пуговице.
– Нет никакой пуговицы, – устало вздохнул Трубников, – свидетеля тоже нет. Я хотел испугать их, заставить понервничать. Если мой расчет верен, то убийца проявит себя. Сейчас Лукашов со своими помощниками следит за каждым из них. Нам остается только ждать. Плохо, что они обратились ко мне спустя семь месяцев после убийства, приходится прибегать к таким кардинальным мерам. Если бы Савин не помешал, то мы уже сейчас бы знали, кто убийца.