Никто из щебневых воинов не сдвинулся с места. Дэрлинг наслаждался победой. Кроме возмущённого гудения, заполнившего зал, он, к разочарованию противников, не услышал ни одного значимого выпада.
– Неужели вы готовы принять судьбу монстра?! – растерянно воскликнул Арсений. – Я сам когда-то был…
– Схватите их! – приказал Дэрлинг, не позволяя ему договорить. – Маг здесь не опасен.
Юноша действительно не мог воспользоваться магическим даром, стоя в заколдованном круге, который заметил только сейчас.
– Не судите строго, у нас нет иного выбора, – сухо проговорили стражники, окружив молодых людей.
Дэрлинг стукнул посохом, и в зале возобновилась тишина. Могилу Катрама затянуло серебряной дымкой, и отдельные её части начали попеременно светиться. Затем всё стихло, дымка рассеялась, и проклюнулся росток хлебулы. Тринадцатью красными иглами он вырвался из холодной земли, окроплённой живительным эликсиром. Иглы выросли на восемь дюймов и стали закручиваться, впиваясь в почву, отчего центр пучка поднялся над могилою и вытянул из неё на свет цветочный бутон, похожий на перевёрнутое сердце с пульсирующими сосудами.
Арсений не желал наблюдать зрелище, заворожившее остальных, он хотел отыскать брата в толпе щебневых воинов. Высматривая Евсея в дальних рядах, он обнаружил его совсем близко.
– Почему ты молчишь? Я скорбел по Бранжелине вместе с тобой. Или её гибель тебя уже не трогает?
– В ней был смысл моего существования… – бесцветно произнёс Евсей. – Теперь мне всё равно, что происходит вокруг.
– Оставь его, Арсений, – вмешалась Ялиоль, – перед тобой не брат, которого ты горячо любил, а всего лишь жалкое эгоистичное существо. Пусть останется монстром, потому что не способен совершить поступок, достойный человека. Он безропотно повиновался тому, кто приказал убить девушку, которую ещё осмеливается называть смыслом своей жизни! Перед тобой нелюдь, не только внешне, но и по сути, как и все остальные.
Пустые глазницы монстра не могли выразить то, что почувствовал Евсей. Он опустил голову и скрылся за спинами щебневых воинов. В тот момент, когда брат потерял его из виду и взглянул на могилу Катрама, в ней уже распустился цветок с зеркальными лепестками. Лепестки окружали колпачок из переплетающихся между собой алых прожилок. Сквозь кружевной рисунок защитной кожуры просматривалась голубая мякоть прозрачного плода. Пальцы и губы префекта заметно затряслись в предвкушении. Но в тот момент, когда его руки потянулись к плоду, на него набросился один из щебневых воинов. Арсений узнал в нём Евсея, хотя на первый взгляд они всё казались одинаковыми.