Пройдя сквозь шумную толпу по шашечной плитке центра города, Адель направилась к городской набережной, а затем пересекла ее и спустилась к городскому пляжу. Некрасивая пожилая женщина загорала топлес, ее сморщенная кожа, обугленная от солнца, была шоколадного цвета, а волосы были настолько белые, что уходили в зелень. Недалеко на камнях курили только что вышедшие из моря, в каплях воды по всему телу, мускулистые арабы. Адель нашла место на берегу в стороне от людей и, сняв кожаные шлепанцы, она наступила на камни. Раскаленные они обожгли ее ступни, и, сделав пару шагов, она почувствовала сильную боль. Окунувшись в холодные морские воды, Адель вышла на берег. И боль пронзила все тело, когда она попыталась лечь на эту крупную гальку, и, только найдя спиной ровное место и замерев, девушка смогла расположиться на берегу. Она нестерпимо желала прохлады и возможности остаться на этом берегу наедине с небом и морем.
– Здесь всегда такие сильные волны, а вода очень холодная даже в середине лета, – произнес по-русски мужчина лет тридцати пяти, с небрежными короткими темными кудрями, смуглый и широкоплечий, который без стеснения расположился рядом на камнях, и, сложив руки на коленях, смотрел на горизонт.
– Как вы узнали, что я русская? – Адель поднялась и обескураженная, принялась рассматривать нового знакомого.
– По кресту у вас на шее, – сказал мужчина, не переводя взгляда на девушку, как будто заранее разглядел ее. – Я родился в Таганроге, но уже много лет живу в Европе. Моя мама еврейка по национальности, а отец – русский.
Адель стало неловко, как будто посягнули на что-то личное, заглянули ей в душу, которую она всегда предпочитала скрывать за холодной отстранённостью, как будто кто-то проник под панцирь, посмел заглянуть в глубину ее чувствительной натуры, ничуть не сомневаясь в своем праве на это, а она не успела даже спрятаться за равнодушной вежливостью, как обычно это делала. Адель встала и начала поспешно одеваться.
– Приходите вечером в бар Шапко, там будет живая музыка, играет джазовый оркестр. Я уверен, Вам очень понравится, и Вы ни в коем случае не пожалеете, – он поправил рукой волосы, и его дорогие часы блеснули на солнце. Жесты выдавали самоуверенность, пресыщение и вместе с тем усталость от жизни.
***
Адель, а точнее Аделина, любила, когда ее имя звучало короче и яснее, поэтому сама всегда себя так называла, в свои двадцать девять лет была уже довольно успешным дизайнером-архитектором. После университета она попала в круги творческой элиты, и благодаря таланту и везению начала получать высокооплачиваемые проекты. В круговерти дней и веренице событий легко потерять равновесие, и поглощенная тоской, в одиночестве, она очутилась у себя в квартире на двадцатом этаже столичной высотки в один летний вечер. Она с детства обладала чувствительностью и обостренно воспринимала красоту, и это желание никак не утолялось.