– Шувалов, черт возьми, что ты делаешь?!
Все-таки опомнилась. Жаль.
– Тсс…Таня, я пытаюсь рассказать о своих чувствах. Не мешай мне.
Пальцы легли на влажную, ну конечно, моя девочка потекла, ткань трусиков. Андалузская красавица запрокинула голову.
– Умм, рассказать ил-ли п-показать, – зашептала эротичным выдохом Таня Лазарева.
– Все вместе…
Мои пальцы пришли в движение, отодвинули ткань трусиков, окунаясь во влагу развилки между женских ног. Ее полустон наполнил первобытной, насыщенной сексом музыкой салон автомобиля. Нащупал в скользких складках бугорок клитора.
– Камеры, – прохрипела Таня, – на стоянке должны быть камеры видеонаблюдения.
– Не переживай, милая, я выбрал место, где у них ограниченный обзор… Они видят машину только сзади.
Стал легонько, не давая Тане ясно мыслить, теребить этот сладкий бугорок. Моя роза закусила губку и прикрыла свои темные шоколадные глаза.
– Знаешь, как только увидел тебя там, в коридоре фирмы «Эверест», понял – эта девушка должна стать моею. Она будет стонать, извиваться подо мной, умоляя ее взять. Да, признаться, Таня, тогда у меня возник чисто физический интерес. Впрочем, не совсем так, я сразу подумал, что за таким сочетанием строгости и красоты должна скрываться очень интересная личность.
Мои пальцы зашли внутрь влажной горячей девичьей пещерки. Ее тихий стон снова бабахнул десятком барабанов в моей голове.
– Таня, смотри, пожалуйста, на меня. Когда тебе признаются в чувствах, некрасиво закрывать глаза.
Ее веки дрогнули, темные глаза обварили растопленным горячим-горячим шоколадом.
– Шувалов, какой ты бол…
Не договорила, поскольку я мгновенно вытащил пальцы из сочащейся промежности и накрыл ими соблазнительный рот. Чуточку надавил, Таня шумно задышала, а пухлые губы раздвинулись, впуская во влажные глубины мои пропитанные ее соком пальцы. Эротичность этой картины ослепляла, воспламеняла, взрывала мозг. Член требовательно дернулся за ширинкой брюк дорогого костюма. Потерпи, дружок, мы говорим о чувствах, а чувства – дело серьезное, особенно, когда имеешь дело с такими колючими розочками. Между женских ножек нырнула моя левая рука.
– Знаешь, я в тот же день начал осторожно выспрашивать о тебе у Мишки, но он ни бельмеса не знал… Правда, дал поручение отделу кадров переслать мне твое личное дело.
– Так нечестно! Это недопустимо! – ожидаемо стала возражать правильная Таня Лазарева, но я накрыл ее губы ладонью, призывая поумерить свое возмущение. Потом снова требовательно нажал на пухлые губы, вынуждая впустить внутрь рта мои пальцы. Меня безумно заводил вид ее лица, когда она их посасывала.