Три недели спустя мы все еще находились в тупике, и я была на взводе.
- Он упрям. - Я не могла сдержать разочарования в голосе, направляя лошадь к задней части дворцовой территории. Эдвард, устав от наших с Николаем настойчивых просьб прислушаться к предупреждениям доктора, практически выгнал нас из дворца на вторую половину дня. Побудьте на солнце, сказал он. И оставьте меня в покое. Нам с Николаем было не до веселья. - Он должен хотя бы сократить количество ночных звонков.
- Ты же знаешь, какой у нас дедушка. - Николай ехал рядом со мной на своей лошади, его волосы трепал ветер. - Он более упрямый, чем ты.
- Ты называешь меня упрямой? Кто бы говорил, - насмехаюсь я. - Если я правильно помню, это ты объявил голодовку на три дня, потому что дедушка не разрешил тебе прыгнуть с парашютом вместе с друзьями.
Николай усмехнулся.
- Это сработало, не так ли? Он сдался еще до того, как закончился третий день. - Мой брат был точной копией нашего отца - волосы цвета пшеницы, голубые глаза, квадратная челюсть - и иногда это сходство было настолько сильным, что у меня болело сердце. - Кроме того, это ничто по сравнению с твоим упорным желанием жить в Америке. Неужели наша родина настолько отвратительна?
Вот оно. Ничто не сравнится с прекрасным осенним днем с добавлением чувства вины.
- Ты знаешь, что не поэтому.
- Бриджит, я могу на пальцах одной руки пересчитать количество раз, когда ты была дома за последние пять лет. Я не вижу другого объяснения.
- Ты же знаешь, что я скучаю по тебе и дедушке. Просто... каждый раз, когда я дома… - Я пыталась придумать, как лучше это сформулировать. - Я нахожусь под микроскопом. Все, что я делаю, ношу и говорю, подвергается анализу. Клянусь, таблоиды могут превратить мое неправильное дыхание в статью. Но в США это никого не волнует, пока я не делаю ничего безумного. Я могу просто быть нормальной. Или настолько нормальной, насколько это возможно для такого человека, как я.
Я не могу здесь дышать, Ник.
- Я знаю, что это много, - сказал Николай, его лицо смягчилось. - Но мы были рождены для этого, и ты выросла здесь. Раньше у тебя не было проблем с вниманием.
Да, это так. Просто я никогда этого не показывала.
- Я была ребенком. - Мы остановились, и я погладила гриву своей лошади, ощущая знакомое чувство шелковистой шерсти под рукой. - Люди не были такими злыми, когда я была ребенком, и это было до того, как я поступила в колледж и поняла, что значит быть нормальной девушкой. Это... здорово.
Николай уставился на меня со странным выражением. Если бы я не знала лучше, я бы поклялась, что это чувство вины, но это было бессмысленно. За что он может быть виноват?