Но он так и не вернулся.
Я подслушала разговор врачей и медсестер. Что-то о его машине и внезапном столкновении. Я не знала, что все это значит, но знала, что ничего хорошего.
И я знала, что папа никогда, никогда не вернется.
Я почувствовала жжение слез за глазами и знакомое сжатие в груди, но я наклеила улыбку и постаралась не показать своего беспокойства.
- Дедушка! - Я бросилась к Эдварду. Я называл его дедушкой, когда была ребенком, и так и не смогла от этого избавиться, но теперь я могла говорить это только тогда, когда мы были одни, потому что для короля это обращение было слишком "неформальным".
- Бриджит. - Он выглядел бледным и усталым, но ему удалось слабо улыбнуться. - Тебе не нужно было лететь сюда. Я в порядке.
- Я поверю в это, когда врач скажет мне. - Я сжала его руку, этот жест был столько же успокаивающим для меня, сколько и для него.
- Я король, - проворчал он. - Что я скажу, то и будет.
- Не в медицинских вопросах.
Эдвард вздыхал и ворчал, но не спорил. Вместо этого он спросил о Нью-Йорке, и я рассказала ему обо всем, что делала с тех пор, как видела его на прошлое Рождество, пока он не устал и не задремал на середине моего рассказа о злополучном пролитии вина Луиса.
Он отказался рассказать мне, как он оказался в больнице, но Николай и врачи ввели меня в курс дела. Оказалось, что у моего дедушки было редкое, ранее не диагностированное заболевание сердца, которое обычно протекало у пациентов в скрытой форме до тех пор, пока сильный стресс или волнение не вызывали его. В таких случаях заболевание может привести к внезапной остановке сердца и смерти.
Когда я услышал это, у меня самой чуть сердце не остановилось, но врачи заверили меня, что у моего дедушки была легкая форма заболевания. Он упал в обморок и некоторое время был без сознания, но операция ему не потребовалась, и это хорошо. Однако это заболевание не лечится, и ему придется внести серьезные изменения в образ жизни, чтобы снизить уровень стресса, если он не хочет, чтобы в будущем произошел более серьезный инцидент.
Я могла только представить себе реакцию Эдварда на это. Он был трудоголиком до мозга костей.
Врачи оставили его в больнице еще на три дня для наблюдения. Они хотели оставить его на неделю, но он отказался. Он сказал, что это плохо скажется на общественной морали, и ему нужно вернуться к работе. А когда король чего-то хотел, никто ему не отказывал.
После его возвращения домой мы с Николаем изо всех сил пытались убедить его переложить часть обязанностей на своих советников, но он продолжал отмахиваться от нас.