Но приходится.
Телефон прекращает вибрировать и начинает истошно орать. Я сам его так настраивал, специально на тот случай, если буду спать после работы, а какому-то смертнику приспичит меня разбудить. Все знают, что, если дольше трех гудков не беру, значит отключайся. А если нет, то звони до последнего и готовься потом отхватить по полной программе.
Сейчас явно кто-то хочет второго.
Я со вздохом сожаления вынимаю совершенно мокрые пальцы из Злючки, облизываю их, кайфуя от сладости и терпкого, такого неповторимого вкуса, усмехаюсь нахально на ее расширившиеся еще больше глаза, когда она видит мой бесстыдный жест и смакование.
И беру телефон.
— Ну?
— Ты где, мать твою? У нас выезд срочный, давай бегом. Адрес я скинул! — орет напарник, Лешка Вяткин, и отключается.
Чееерт…
Не судьба мне сегодня потрахаться.
— Слушай, Вер… — я беру ее за плечи, не сдержавшись, веду носом по нежной шее… Сууука… Как жаль! — Я вечером приеду к тебе, ясно? Сегодня. Вот дела завершу и приеду. Поняла?
— Я думаю… — шепчет она растерянно, проводит пальчиками по щеке, — я думаю…
— Не думай. Поняла? До вечера.
Разворачиваюсь, быстро, чтоб не передумать, выхожу из кабинета, поправляя на ходу портупею под курткой и член в штанах, застегиваю рубашку.
Низ живота болит так, что тошнит. Как бывает после неслучившегося секса.
Черт!
Так не вовремя!
Работа долбанная!
Садясь на байк, подношу к носу пальцы, побывавшие в Злючке.
Чуть ли слюной не захлебываюсь.
Сука!
Ну, Злючка, жди вечера.
Клянусь, ноги потом еще неделю не сведешь.
— Ну чего, ты дописал?
Витька Федоров, дознаватель, который сегодня с нами работает, молча мотает головой. И опять утыкается в протокол осмотра места происшествия. По сторонам смотреть избегает. Ну, здесь я его понимаю, конечно. Потому что тут место происшествия, похоже, совпадает с местом преступления. И смотреть на это охерительно тошно даже опытным оперативникам. Лешка Вяткин, например, уже успел проблеваться. Ладно, хоть не здесь. Тут и без того биологических следов — дохренища. Экспертам еще копаться и копаться.
Я бы и сам не смотрел, но приходится, сука. Работа такая. Иногда я ее ненавижу.
Я киваю ребятам-криминалистам, чтоб завершали, и выхожу на свежий воздух. Ночной свежий воздух.
Сейчас одиннадцать вечера. И мы только-только все заканчиваем.
Вяткин выходит следом, сует мне сигарету. Хрен знает, какую по счету. Я закуриваю, выдыхаю дым. В животе однозначно урчит, Леха слышит это, качает головой.
— Желудок у тебя железобетонный. Я после этого еще неделю на жрачку смотреть не смогу.