Зажав руку у рта, я недоверчиво смотрела на Марью.
- И? Она выжила?
Девушка загадочно улыбнулась.
- Аксинья рассказывала, что лежала она в яме придорожной - грязная не от земли и глины, к сарафану налипнувшей, а от другой грязи - что внутри неё была... Боль изъедала её тело, травила её душу... Да только почувствовала она, как кто - то осторожно поднимает её, слова шепчет нежные. Брат мой ей привиделся. Просил Иван дитя любви их сохранить, да выносить, да жизнь дать... Аксинья сказывала, что не помнит, как добралась до родных мест - а ведь путь из столицы в наши края не скорый, даже на лошадях не один день займёт, а уж если пешком, так посчитай, и всю неделю иди придётся. Да всё равно, добралась она до нашего дома, свои - то её даже на порог не пустили, девкой нечистой обозвав, и только тогда слегла...
Мы с матушкой за ней переменно ухаживали, да только не поднялась она больше. Всё братом бредила, да дочку просила Даринушкой назвать, а её, когда придёт время, сходить возле Ванечки...
Марья всплакнула, добавив:
- Едва дочку родила, отошла душа её от тела. Мы с матушкой выполнили всё в точности, как велела Аксинья: и дочку Дариной назвали, и сестрицу мою названную в землю возле брата положили. Теперича они уж навсегда вместе. А Дарина бойкой девочкой растёт, вся в брата пошла... Матушка о ней дома заботится, а я вот… серебро для них зарабатываю.
И смахнув последние слезы, служанка моя добавила:
- И не рассказывала бы я тебе этого, Лия, да только ты как моя невестка -невинная, чистая душа. Она ведь как ты считала... умирая, просила передать дочке своё материнское наставление, что вольные мы души - всегда вольные, пока сами в рабы себя не запишем. Так- то...
- А ты что, не согласна с ней? - спросила я возмущенно.
Марья сверкнула темными очами.
- Согласие - то разным может быть... Это ведь не я еду сейчас с драконами, да делю шатёр с одним из них.
Внутри меня поднялось какое - то странное чувство: даже не обиды - гнева. Хотя права была Марья, да и сама я просила госпожой меня не звать.
Погрузившись в тёплую, душистую от трав воду, я размышляла над словами девушки и горькой историей её брата. Только.... Вода ли теплая так подействовала, травы ли целебные моё сердечко глупое успокоили, только я своему дракону верила. Пусть и не говорил он мне всей правды, пусть умалчивал о чем - то важном, но... Душа моя к нему тянулись, не чувствуя ни зла, ни обмана.
Глупая, наивная моя душа! Но, видать, такой уродилась - не могла я больше свою обиду пестовать, не замечая того, как сильно изменился Дракон.