— Ты останешься здесь, — он склоняется ко мне, целует. Я вырываюсь, чуть не падаю на пол, но оборотень с какой-то нечеловеческой ловкостью подхватывает меня, не давая приземлиться на твердый пол.
— Я все равно уйду. Скажешь своим охранникам сидеть со мной день и ночь, в туалет со мной ходить? — спрашиваю я, смотря в его глаза.
— И все же, кто тебе сказал забраться в кабинет?
— Ничего не скажу, пока ты мне все не расскажешь, — я смотрю в его глаза, а он смотрит в мои. Дальше так точно не пойдет. Или он сейчас все говорит как есть, или ему придется посадить меня под замок.
Он с легкостью, будто я невесомая, кладет меня на кровать.
— Ты помнишь тот день, когда ты была на корпоративе в моей компании. В костюме снегурочки?
— Еще бы не помнить.
— Это было не несколько дней назад. Намного раньше.
— Насколько раньше? — спрашиваю я.
— Год назад, — отвечает Богдан, всматриваясь в мои глаза.
— Я потеряла из памяти год? — мое сердце начинает тревожно биться.
— Не из памяти, — вздыхает оборотень. — Ты вообще его потеряла. Тебя отравили сильным нейротоксином. Ты провела год в коме. Шансы выжить были мизерными. Один из сотен. Я приглашал врачей из Европы и Штатов. Вложил кучу денег в шведский научный институт, занимающийся подобными вещами. В итоге, как видишь, ты жива.
— Ты спас мне жизнь? Зачем?
— Потому что ты моя истинная пара.
Я в шоке. Смотрю на него и не знаю, что делать, будто все мысли бушуют в голове одновременно.
— Зачем было это скрывать от меня? — шепчу я. Все внутри содрогается. Год! Прошел целый чертов год, а я и не знала!
— Врачи сказали так будет лучше. Нервный шок мог вернуть тебя в кому. Я и так говорю тебе про это слишком рано.
— А-а-а…
Смотрю на свое обручальное кольцо.
— На некоторые медицинские процедуры требовалось разрешение близкого родственника, — вздыхает Богдан. — Или мужа. Пришлось им стать.
— Так, подожди. Но ведь у меня есть мама, есть сестра.
— Все думают, что ты умерла.
— То есть? — не понимаю я.
— Я не знаю кто и зачем покушался на твою жизнь. Решил, что лучше будет если все будут считать тебя мертвой. Через два дня после того вечера в Черном море разбился самолет, летевший в Египет. Я подергал кое-какие ниточки, и ты оказалась в списке пассажиров.
Чувствую, как мое сердце начинает неистово биться. Во рту мгновенно пересыхает настолько, что трудно говорить.
— Сейчас принесу воды, — говорит Богдан.
— Ты сказал моей маме…
— Я не говорил. Тогда вообще понятия не имел где искать твоих родственников, в каких ты с ними отношениях, не они ли желают тебе смерти. Решил, что лучше будет, если все сочтут тебя мертвой.