— Тогда пойдемте, — она ведет меня на второй этаж, в небольшую одиночную палату. — переоденьтесь, — кивком указывает мне на что-то похожее на халат.
— Да, конечно.
— Подожду вас в коридоре.
Я медленно переодеваюсь. Понимаю, что это последние минуты для того, чтобы передумать. С точки зрения здравого смысла — нужно идти и делать этот злосчастный аборт, а здравый смысл всегда прав.
Одевшись, выхожу из палаты.
— Сюда, пожалуйста, — говорит ждущая меня опершись о стенку врач.
Иду за ней медленно, рассматриваю стены на которых в рамочках висят какие-то дипломы и рекомендации, смотрю в окно на ярко светящее солнце.
— Проходите. Садитесь, — врач открывает передо мной дверь кабинета, указывает на гинекологическое кресло.
Несколько секунд стою перед дверью, будто жду, что кто-то остановит меня. Нога не хочет отрываться от пола и делать шаг.
— Вы идете? — голос будто вырывает меня из транса.
— Да, да.
Шагаю в кабинет и тут же слышу за спиной знакомый голос.
— Стой!
Замираю как вкопанная. Голос принадлежит Богдану.
Он появляется из-за угла с грозным видом, злобным выражением лица. На нем черное пальто, под которым виднеется деловой костюм. Даже проходящая по коридору медсестра замирает, смотря на него. Кажется, оборотень прямо сейчас готов разрушить это место до основания.
— Пошли отсюда, — говорит он, подойдя ко мне и протягивая руку.
Я стою и смотрю. Мне страшно. По спине гуляет холодок, взгляд мечется из стороны в сторону, словно ища поддержки, но её нет. Все вокруг словно перестают существовать, остаемся лишь мы с оборотнем и наши упертые друг в друга взгляды.
— Я…
Слова застревают в глотке.
— Что ты? Решила убить нашего ребенка? Думаешь, так будет лучше? — Богдан смотрит настолько тяжелым взглядом, что кажется, будто я уменьшаюсь под ним.
— Это мое дело. Я не хочу больше жить с тобой. Не хочу видеть тебя. Я не желала стать твоей женой.
— Дома поговорим, — он берет меня за руку, тянет к выходу.
— Постойте, — останавливает его врач. — Вообще по закону…
— По закону? — шипит разъяренный Богдан. — Один мой звонок, и ты больше здесь не работаешь. Так что заткнись и не говори мне что делать.
Я пытаюсь вырваться из его хватки, царапаюсь ногтями, кричу, но оборотень будто каменный.
— Ты сама пойдешь или тебя придется тащить? — Богдан скалой нависает надо мной.
— Никуда я с тобой не пойду!
— Ты чего творишь? — к нам бросается фельдшер, но оборотень одним толчком отправляет его на пол, подхватывает меня на руки, несет к выходу.
— Успокойся. Поговорим в машине, — говорит как отрезает Богдан.
— Я не хочу ехать с тобой! — воплю я, но он не слушает. Под взглядами персонала клиники быстро спускается вниз.