— Все в порядке, — говорю я тихо. — Просто ответь.
— Я думаю, мне нужно слово между 'нравится' и 'люблю', которое означает…
— Я ее очень уважаю, — говорю я с улыбкой.
Никогда еще, за всю историю времен, расставание не было таким мягким. На воде едва заметна рябь. Так что, возможно, мы едва были вместе настолько, чтобы даже расстаться.
— Ты любишь меня? — спрашивает он, сведя брови.
— Я не уверена. –
— Что означает 'нет', — говорит он, улыбаясь.
— Я люблю тебя… как друга, — говорю я. — Я люблю Фибс. Мне нравится, как это просто, и как мало это требует от меня сейчас.
Он кивает. Он понимает.
— Но пытаться представить себе это — я делаю жест между нами — на всю оставшуюся жизнь, — говорю я, целуя его лоб. — Это немного угнетает. Такое ощущение, что мы оба идем по пути наименьшего сопротивления.
— Мейс?
— Хм?
— Разве путь наименьшего сопротивления для тебя не тот, что с Эллиотом? — спрашивает он.
Я замираю, обдумывая лучший ответ. В каком — то смысле, да, конечно, упасть в постель Эллиота было бы самым легким путем, и Шон это знает. Нет причин не быть честным.
Но какая — то часть меня верит, что Эллиот и я всегда были предназначены только для того, чтобы быть лучшими друзьями. Я так боялась сделать следующий шаг с ним, когда мы были подростками, и как только мы это сделали, все развалилось.
— У нас есть история, — осторожно говорю я. — По большей части неплохая история. Но он облажался. И я облажалась. И мы это не обсуждали.
— Почему?
Боже. Самый простой, очевидный вопрос.
— Потому что… — начинаю я. — Потому что, я не знаю… то время в моей жизни было действительно тяжелым, и я приняла несколько плохих решений, которые я не знаю, как объяснить. Очевидно, я также в основном мертва внутри и не очень хорошо выражаю эмоции.
Он садится, серьезно глядя на меня. — Знаешь что? Если бы Эшли пришла домой, была абсолютно чистой, и сказала мне это: — Шон, я приняла несколько плохих решений. Я не знаю, как их объяснить, — и я думаю, этого было бы достаточно.
— Правда, — спрашиваю я.
Он кивает. — Я скучаю по ней.
Я обхватываю его руками, прижимая к своей груди. Я не думаю, что Шон когда — либо плакал об уходе Эшли или о вполне реальной возможности того, что она никогда не вернется. Или о еще более ужасной вероятности того, что однажды раздастся звонок в дверь, и она попросит денег.
Или, что еще хуже, там будет полицейский, который скажет Шону, что она ушла навсегда.
— Останешься моим другом, — спрашиваю я.
— Да, — шепчет он, прижимаясь лицом к моей шее. — Да, мне это тоже нужно.