Я придвинулась к нему, забралась к нему на колени, отчаянно желая ощутить его прикосновение к себе.
— Святое дерьмо, это было близко, — прошептал он.
Я кивнула. Я не хотела уходить. Адреналин ворвался в меня, заставляя мои конечности дрожать. Я хотела свернуться с ним калачиком и поговорить о том, что мы только что сделали.
Он повернул голову и поцеловал меня в висок. — У тебя была кровь. Я знаю, что это… нормально, но я просто хочу убедиться: Я сделал тебе больно?
Я подняла глаза к потолку, пытаясь найти ответ, который был бы одновременно правдивым и обнадеживающим. — Не больше, чем я ожидала.
Его губы нашли мои. Медленные, осторожные поцелуи покрыли мой рот, подбородок, щеки.
— Тебе нужно собираться, — неохотно сказал он, отстраняясь.
— Да.
Он встал, поднимая меня за собой, а затем опустил на землю. — Напишешь мне сегодня вечером?
Я кивнула. Меня все еще трясло. Из — за того, что мы сделали… и из — за того, что нас почти только что поймали за этим занятием.
Он обхватил мое лицо обеими руками, заглядывая мне в глаза. — Это было… нормально?
— Да. — Я подавила нервный смешок. — Я имею в виду… я определенно хочу сделать это снова. — Адреналин заставлял меня чувствовать себя быстрой и возбужденной.
— Хорошо. — Он судорожно кивнул. — Ладно, так мы поговорим? Ты в порядке?
— Да. — Я улыбнулась. — Ты?
Он сдержанно вздохнул. — Я собираюсь пойти домой, принять долгий душ и пережить все, кроме той минуты, когда твой отец стоял там, а я все еще был как бы твердым.
Я прислонилась к нему, прижавшись лбом к его груди. — Я не хочу уходить.
Его губы легли на макушку моей головы. — Я знаю.
— Мы только что занимались сексом? — тихо спросила я.
Большими пальцами он наклонил мое лицо так, чтобы я смотрела на него сверху. — Да. Мы занимались.
Он наклонился вперед, поцеловал меня раз, два, нежно в губы, а затем третий, глубокий поцелуй. Наконец он отстранился, поцеловал кончик моего носа и вынырнул из шкафа.
И я подумала, когда услышала его шаги, бегущие по лестнице, как странно и прекрасно, что мы никогда не говорили 'Я люблю тебя'. И нам это было не нужно.
Сейчас: Воскресенье, 31 декабря
— Несмотря на то, что мы родились у одних родителей и выросли в одном доме, мы с Андреасом не могли быть более разными, — говорит Эллиот, открывая свой свадебный тост и засовывая одну руку в карман брюк смокинга. Он стоит на переднем крае простора столов, цветов и свечей, и на его губах играет крошечная ухмылка.
— Я учился, а он… — Эллиот почесал бровь. — Ну, он был спортивным.
Гости понимающе смеются.
— Я был одержим, он был неряшлив. — Еще один благодарный гул. — Я выучил латынь, а он общался в основном на ворчании и хмурился. — На этом я присоединяюсь к искреннему смеху. — Но каждый, кто нас знает, понимает, что у нас есть одна важная общая черта. — Эллиот бросает короткий взгляд на меня, боковым зрением, как будто не может удержаться, а затем снова на Андреаса. — Когда мы любим, мы любим во имя добра.