Только когда он появился, я поняла, что медленно переместилась так, что лежу головой на животе Эллиота, на нашем уединенном участке песка. Я неловко потянулась, чтобы сесть.
— Что вы, ребята, делаете?
— Ничего, — сказали мы в унисон.
Я сразу услышала, как виновато прозвучал наш совместный ответ.
— Правда? — спросил папа.
— Правда, — ответил я, но он уже не смотрел на меня. У них с Эллиотом был какой — то мужской обмен словами, включающий длительный зрительный контакт, прочищение горла и, вероятно, какую — то таинственную форму прямой связи между их Y — хромосомами.
— Мы просто читали, — наконец сказал Эллиот, его голос стал глубже на середине фразы. Я не уверена, был ли этот признак его надвигающейся мужественности обнадеживающим или проклятым, если говорить о моем отце.
— Серьезно, пап, — сказала я.
Его глаза переместились на мои.
— Хорошо. — Наконец он, казалось, расслабился и присел на корточки рядом со мной. — Что ты читаешь?
— Морщину во времени.
— Опять?
— Это так хорошо.
Он улыбнулся мне и провел большим пальцем по моей щеке. — Хочешь есть?
— Конечно.
Папа кивнул и встал, направляясь к месту, где мистер Ник занимался разведением костра.
Прошло несколько секунд, прежде чем Эллиот, казалось, смог выдохнуть.
— Серьезно. Думаю, его ладони размером с мое лицо.
Я представила, как папина рука обхватывает все лицо Эллиота, и по какой — то причине образ был настолько комичным, что заставил меня резко рассмеяться.
— Что? — спросил Эллиот.
— Просто, этот образ смешной.
— Нет, если ты — это я, а он смотрит на тебя так, будто у него лопата с твоим именем.
— О, пожалуйста. — Я вытаращилась на него.
— Поверь мне, Мейси. Я знаю отцов и дочерей.
— Кстати, о моем отце, — сказала я, пристраивая голову на его животе, чтобы было удобнее, — угадай, что я нашла на прошлой неделе?
— Что?
— У него есть грязные журналы. Очень много.
Эллиот не ответил, но я определенно почувствовала, как он сдвинулся подо мной.
— Они в корзине на верхней полке в дальнем углу его шкафа в домике. За Рождественским вертепом. — Последняя часть показалась мне очень важной.
— Это было странно специфично. — Его голос вибрировал у меня в затылке, а по рукам побежали мурашки.
— Ну, это странное специфическое место, чтобы положить что — то подобное. Тебе не кажется?
— Почему ты была в его шкафу? — спросил он.
— Дело не в этом, Эллиот.
— Именно в этом, Мейс.
— Как?
Он положил закладку между страницами и сел лицом ко мне, заставив меня тоже сесть.
— Он мужчина. Одинокий мужчина. — Эллиот кончиком указательного пальца приподнял очки и сурово посмотрел на меня. — Его спальня — его крепость одиночества, его шкаф — его хранилище. С таким же успехом ты могла бы искать в ящике его тумбочки или под его матрасом. — Мои глаза расширились. — А что ты ожидала найти на верхней полке в дальнем углу его шкафа за Рождественским вертепом?