Это поражает меня в такое странное время, что Эллиот здесь, он здесь. Он снова передо мной, доступен. Я могу протянуть руку и коснуться его. Я могу подползти к нему, забраться к нему на колени, почувствовать тепло его рук вокруг меня.
Он все еще может быть моим.
Почему у меня не было такой реакции, когда я должна была — две недели назад?
Я перебираю в памяти все, что произошло со мной после нашей размолвки, и, кроме смерти отца, больше ничего не кажется таким уж значительным. Как будто жизнь остановилась, я двигалась вперед, делала дела, но не жила по — настоящему. Это ужасно или фантастика? Я понятия не имею.
Рука Сабрины ложится на мою руку на покрывале для пикника, и я встречаю ее взгляд, удивляясь, как много она читает на моем лице.
— Все в порядке? — спрашивает она, и я киваю, заставляя себя улыбнуться и чертовски желая, чтобы я в это поверила.
Тогда
Двенадцать лет назад
Единственная причина, по которой я продержалась весь первый и большую часть второго курса, — это Эллиот и готовность отца проводить почти каждые выходные в Халдсбурге. Выходные, которые мы проводили там, были посвящены чтению, прогулкам по лесу и иногда выездам в Санта — Розу. Однажды мы с Эллиотом даже выбрались вместе на концерт в Окленд. Эллиот был больше семьей, чем другом, но со временем он тоже стал в некотором смысле больше личностью, чем семьей.
Но вся эта близость означала, что всякий раз, когда мы пропускали выходные в хижине, промежуточные недели казались бесконечными. Мы оба хорошо учились в школе, но я ненавидела социальное позерство и политику школьной дружбы. Никки и Дэнни относились к этому так же, и всегда были ноль драмы — мы каждый день обедали вместе, как группа изгоев по выбору, сидя на покатом участке травы и наблюдая за разворачивающимся хаосом.
Но после школы Никки шла проводить время со своей бабушкой, Дэнни шел домой кататься на скейтборде с детьми со своей улицы, а я выполняла свой распорядок дня, который казался почти ритуальным: тренировка по плаванию, домашнее задание, еда, душ, кровать. То, что мы ничего не делали вместе вне школы, затрудняло формирование очень тесных эмоциональных связей с ними, но все трое, как ни странно, были не против.
По мере того как приближалась весна второго курса, я все острее ощущала, что Эллиот становится… больше. Не только интеллектуально, но и физически. Когда я видела его только по выходным и летом, мне казалось, что я наблюдаю за тем, как растет дерево, распускается цветок, прорастает поле в течение года.
— Любимое слово. — Он переместился на груду подушек, глаза переместились на меня. Очевидно, они занимались своими делами.