Он сделал шаг вокруг кухонного острова и остановился. — Мейси.
— Я слишком остро реагирую?
— Нет… — сказал он и сделал еще один шаг ближе. — Я бы точно не согласился, если бы узнал, что какой — то парень запустил руку в твои штаны.
— Я думаю, что ты также не будешь возражать, если это случится, а я тебе не скажу.
Казалось, он честно обдумал этот вопрос. — Как я уже сказал, это зависит от обстоятельств. Да, меня бы это беспокоило, поэтому я бы не хотел знать об этом, если бы ты не чувствовала чего — то большего, чем… сиюминутное влечение.
— Это то, что было для тебя с Эммой? — спросила я. — 'Мгновенное влечение'?
Он кивнул. — Абсолютно.
— Когда ты в последний раз дурачился с кем — то?
Он вздохнул и прислонился бедром к стойке, на которой стоял.
— Если бы ситуация была обратной, ты бы устроил мне испанскую инквизицию, — заметила я. — Не вздыхай надо мной.
— Мы с Эммой дурачились в марте, потом пошли на выпускной в мае и снова поцеловались в следующие выходные, но это было ничего. Это было что — то вроде… — Он немного замялся, уставившись в потолок. — Если ты ни с кем не целовалась, то трудно сказать, что я имею в виду, но мы были в парке, и она подошла ко мне, и это просто произошло.
На это я скривила лицо, и он неловко рассмеялся, пожав плечами. — Джилл — двоюродная сестра Кристиана. Она была у нас в гостях в декабре прошлого года, и мы один раз поцеловались. С тех пор я с ней не разговаривал.
Я отмахнулась от Джилл взмахом руки. — Значит, Эмма тебе не нравится?
— Не в том смысле, который ты имеешь в виду.
Я отвернулась, чтобы успокоиться. Я понимала, что это было бы драматично, но мне хотелось вырваться и заставить его следовать за мной и унижаться, наверное, целый день.
— Я дурачился с Эммой, потому что она здесь, — тихо сказал он. — Ты в Беркли, мы не вместе, а я в этом крошечном захолустном городке. Кого еще я должен целовать?
В тот же миг что — то сдвинулось, что — то, что никогда не сдвинется обратно.
Кого еще я должен целовать?
Я посмотрела на его большие руки и адамово яблоко. Я позволила своим глазам задержаться на мускулистых руках, которые раньше были такими тонкими и жилистыми, на ногах, которые вытягивались, определяясь, под его рваными джинсами. Я посмотрела на застежку — пуговицу на передней части джинсов. Я моргнула, поднимаясь к шкафам. Куда угодно, только не на эти пуговицы. Мне хотелось прикоснуться к этим пуговицам, прижать к ним руку, и впервые я поняла, что не хочу, чтобы к ним прикасался кто — то еще.
— Я не знаю, — пробормотала я.
— Тогда подойди ко мне, — сказал он тем же тихим голосом. — Поцелуй меня.