Ухмыляясь, он сдается. — Да ладно, давай поговорим о чем — нибудь другом. Любимое слово?
По моей коже пробегает жар. Я настолько не готова к этому, что мой разум замирает и внезапно не находится слов, нигде. — Мне нужно подумать… А тебе?
Его смех звучит как низкий гул. — Меллифлюи.
Я сморщила нос. — Это слишком громко сказано.
— Это точно, мэм, — рычит он с многозначительной интонацией.
За это в него бросают камешек.
— У тебя приятный голос, — пробормотал он, оттолкнувшись от скамейки, чтобы встать и подойти ко мне. — И давай. Твоя очередь. Ты не должна слишком много думать об этом, мошенница. Ты знаешь правила.
Я смотрю, как его губы раздвигаются, когда он смотрит на мой рот. Смотрю, как его язык высунулся.
— Лимеренция.
Нет другого такого слова: Состояние влюбленности в другого человека.
Глаза Эллиота поднимаются к моим, зрачки расширяются, как капля чернил в пруду. — Ты ужасна.
— Я и не пытаюсь ей быть.
Он кивает на указатель тропы, приглашая меня следовать за ним. Мы идем по тропинке, и это напоминает мне прогулки с ним по лесу Армстронга или по сухому руслу ручья летом. Это так странно, что кажется, будто прошла целая жизнь, и в то же время кажется, что это было две недели назад. Медленно наши шаги сходятся в хруст… хруст… хруст ног по гравию, двигающихся в тандеме. Он укоротил свои шаги, чтобы соответствовать моим.
— Ты счастлив, — спрашиваю я его.
Вопрос прозвучал так резко, что я ожидала, что он немного поколеблется, но он не поколебался. — У меня были моменты, когда я был счастлив, да.
Мне не нравится этот ответ. Я хочу, чтобы он был радостным, любимым, обожаемым, полным всего и всегда.
— Признаюсь, — добавляет он, — я чувствую больше этого рядом с тобой.
Это пьяняще, знать, что у меня есть сила, чтобы передать это.
— Ты счастлива? — спрашивает он.
— Я не была счастлива, — говорю я ему и чувствую, как он поворачивается, чтобы посмотреть на мое лицо. — И то, что ты снова рядом со мной, заставило меня это понять. — Мы останавливаемся на маленьком, скользком мостике посреди леса и смотрим друг на друга. — Ты заставляешь меня чувствовать так много всего, — признаюсь я, замявшись.
Он поднимает руку и осторожно натягивает мой хвост на кулак. — Меня тоже. Это всегда было правдой. — Переместив руку, чтобы провести ладонью по моим волосам, он пробормотал: — Кстати, я не пытался уговорить тебя остаться с Шоном. Я просто думаю, что ты слишком строга к себе.
Мои глаза скептически сужаются. — Я?
Кивнув, он сказал: — Я думаю, ты коришь себя за то, что была с Шоном. Именно поэтому я спросил о Фиби и…