– Ты в порядке? – нахмурившись, уточнил тот. Видимо мой шальной взгляд не оставил Директора равнодушным.
Я прикрыла дверь и понизила голос:
– Та «прослушка» у тебе еще есть? Она работает?
– Работает. А тебе зачем?
– Проверить кое-что. Можешь прямо сейчас на меня прицепить?
– Что за спешка-то? Расскажи нормально!
– Сам все поймешь, – отмахнулась я. – Надевай!
– Женя! – голос Измайлова прозвучал недовольно, но тот все же встал и полез в шкаф. – Что ты задумала?
– Андрей, сможешь записать мой разговор? Думаю, эта запись нам еще понадобится.
Андрей сумел нахмурился еще больше, его широкие брови практически сошлись на переносице, пока его руки ловко цепляли на меня устройство.
– Будь, пожалуйста, поблизости, – когда он закончил, попросила я, вдруг накатил страх, но и отступать было некуда.
Встала на цыпочки и поцеловала своего мужчину. Измайлов стиснул меня в объятиях, как следует поцеловал и прорычал:
– Вернешься, получишь по заслугам, – и, пока я приходила в себя после очередного крышесносного поцелуя, никак не сочетающегося в моем понимании со званием профессор, поторопил: – Иди уже, пока я не передумал.
Я засеменила к двери, а после и к выходу с кафедры. Каблуки, мне чудилось, выбивали из лестничных ступенек нервный ритм, выдавая всем внимательным и любопытным подноготную моего состоянии, руки я сунула в карманы пиджака.
– Игорь Семенович? – запыхавшись, ввалилась я в чужую преподавательскую.
– Что-то забыли, Женечка? – улыбнулся старик.
– Да, не могли бы мы выйти, пожалуйста?
Профессор намек понял, и мы снова уединились в помещении, служившем столовой.
– Так в чем дело, милая? – заговорил первым профессор, потому как я никак не могла сформулировать мысль и выдавить из себя что-нибудь вразумительное.
– Это вы? – с отчаянием выдохнула я и, будучи не в силах держаться на ногах, упала на стул.
– Что я? Давай, изложи как положено, раз уж пришла ко мне со своим вопросом.
– Это из-за вас и вашего НЛП ребята прыгали в окна? Вы якоря им ставили, да? – мой голос звучал несчастно, и я даже успела пожалеть, что прибежала с обвинениями, поддавшись порыву, но тут Игорь Семенович ответил:
– А если я? Многие знания – многие печали, девочка, что делать-то собираешься с ними? В полицию пойдешь? А чем доказывать будешь? Твое слово против моего…
– Зачем вы? – выдавила и всхлипнула, не в силах сдерживать рыдание. Я оплакивала Игоря Семеновича, старика, что был мне глубоко симпатичен, и человека, которого не существовало нигде, кроме как в моем воображении…
– А я ведь так и знал, что догадаешься, – рассмеялся профессор. – Знал, и все равно не мог отказать тебе в помощи, уж больно по душе ты мне пришлась. Чем-то Валюшу мою напомнила, та тоже до встречи со мной надломлена была, хоть и сама об этом не догадывалась… Старый дурак, верно? Молодая девчонка, вся жизнь впереди, и как тут не помочь? Да и интересно было с тобой работать, что уж, много ли нам, старикам нужно…