– А, Андрей Маратович! Спасибо, спасибо. Вы на обед? – мужчина окинул нас заинтересованным взглядом.
– Обещал подопечной показать, где обедали преподаватели еще тридцать лет назад, – улыбнулся Директор. – Подтвердите, Евгений Евгенич, мне она на слово не верит, рабочего стажа не хватает, – развел руками начальник.
– Это вы зря, – вполне серьезно отозвался профессор. – Как видите, я из тех динозавров, что вот уже сколько лет предпочитают обедать в этом месте. Чебуреки с годами, конечно, испортились, но привычка осталась.
– А вы давно в университете работаете? – подбодренная директорским тычком под ребра, активно поинтересовалась я.
– Как аспирантуру закончил, так и работаю, так что начальник ваш не врет. Да вы садитесь, – спохватился Евгений Евгеньевич, – если не против, конечно, разделить со мной трапезу.
– Мы с удовольствием! – заверил Измайлов и, усадив меня за стол, едва ли не танцующей походкой отправился к прилавку.
Гора чебуреков возвышалась на подносе, с которым в руках вернулся начальник, и смущала габаритами: столько я точно не собираюсь в себя впихивать, даже ради великой Измайловской цели, которая пока что скрыта от моего понимания туманом загадочного молчания Директора.
Чебуреки оказались, несмотря на нелестное замечание профессора, очень даже. Я вопреки намерениям уплетала уже третий, а Евгений Евгеньевич, воодушевившись моим интересом, рассказывал о работе, о трудных временах после распада СССР, о старожилах университета. Да-да, оказывается, такие у нас еще остались, хоть и были, понятное дело, в меньшинстве. Рассказывал интересно, в какой-то момент я даже втянулась. Измайлов улучил момент и вставил:
– Вот хоть вы вразумите ее, Евгений Евгенич! – обличительно ткнул он в мою сторону. Не ожидая подвоха, я так и застыла с чебуреком во рту, потом медленно отложила его на тарелку: вдруг подыгрывать придется, а у меня челюсти заняты. – Зову в аспирантуру, а она нос воротит. Сейчас, сами знаете, хорошего аспиранта днем с огнем не сыщешь, все работать скорее хотят, а учиться – единицы. У меня и идеи, и материал хороший есть – бери и работай на здоровье.
– Да, с молодыми учеными нынче беда, – посетовал профессор. – У нас один Илья на всю кафедру и остался, представляешь? Раньше, помню, по десять-двенадцать человек в год выпускали, а сейчас… Помимо Ильи у нас еще двое ребят было, но они как пошли работать, так и пропали, даже на звонки отвечать перестали. Илью тоже еле-еле уговорил остаться, лаборантом на полставки устроил, хороший парень. Наше дело любит, постоянно в лаборатории то одним, то другим занят, домой последним уходит. Хотя это как раз и понятно: у мальчика брат – инвалид детства, вот не повезло бедняге, а в двухкомнатной квартире с родителями и лежачим больным жить – удовольствие не из приятных, вот и засиживается парень. У нас никто и не против, наоборот, поддерживаем его все как можем, халтурку, бывает, подкидываем – Евгений Евгеньевич вздохнул, потом переключился на Измайлова. – Что, совсем-совсем к тебе учиться не идут?