Неожиданно со стороны кухонной двери донесся недовольный кашель, и я вдруг обнаружила себя в объятиях Измайлова, сидящей прямиком на кухонном столе и распутно обхватившей мужчину теми самыми ногами, что весь вечер сводили его с ума. Машка – как я, блин, могла про нее забыть! – раздраженным тоном произнесла:
– Вы же не собираетесь заниматься ЭТИМ прямо при мне? Потому что, хочу напомнить…
– К себе иди, – грубо оборвала я, оттолкнув ладонями трясущегося от смеха начальника и спрыгивая со стола, выпущенные полы блузы болтались поверх пояса моих штанов.
Как я могла настолько забыться? Определенно, от близкого присутствия Измайлова что-то сдвигается в моих мозгах. И он еще планирует работать вместе!
Девчонка фыркнула, но послушалась.
– Е-мое! – я уткнулась лбом в торчащую из полурасстегнутой рубашки грудь начальника, чувствуя, как пылают от неловкости мои щеки. – Нас застукали на горяченьком. И кто? Ребенок, которого мне вверили под опеку.
– Можем поехать ко мне, – предложил Андрей, перебирая мои волосы.
– Не думаю, что на самом деле готова к этому, – призналась честно и подняла лицо к Измайлову. – Так что все даже к лучшему. Чаю?
– Он мне сейчас не поможет, – легко хмыкнул тот, а я расслабилась, так как исподволь ожидала как минимум раздражения. – Придется сегодня опять засыпать одному.
Возле входной двери я получила на прощание еще один поцелуй, который почти заставил все бросить и отправиться вслед за мужчиной в закат. Чувствуя жар во всем теле, заварила себе ромашку в надежде снизить градус впечатлений от происходящего. На середине чашки на кухне нарисовалась Машка.
– Ну ты и шлюха, – девица покачала головой, глядя на меня словно мать, которая застала несовершеннолетнюю дочь за грехопадением. А, на минуточку, мне в затылок уже дышит тридцатник и грозится вот-вот догнать, так что не сопливой девчонке читать мне на ночь морали.
– Пошла вон в свою комнату, – глядя прямо в глаза обнаглевшей племянницы, размеренно произнесла я. – И нечего рассуждать о том, что тебя не касается, мала еще слишком, – и с невозмутимым видом сделала очередной глоток.
То ли ромашка благотворно подействовала, то ли работа с психологом, но я, наконец, смогла перестать себя чувствовать виноватой перед младшей родственницей и несуразно мягким поведением лепить пластырь на эту самую несуществующую рану.
– Ты же не думаешь, что я буду молчать о том, что видела? – вопреки моему внутреннему ощущению гармонии Машка никак не могла угомониться: – Мама и бабушка обязательно все узнают.
– Сколько, по-твоему, мне лет, Маша? – устало спросила я. – Думаешь, я начну всерьез бояться их недовольства, как раньше? Или того, что меня попросят освободить квартиру? Ты этим собралась меня шантажировать? Так мне не страшно, перееду в съемную, если что. Я взрослая и за свою жизнь отвечаю сама. А вот что будешь в таком случае делать ты, подумала? В твоем возрасте уже нужно уметь помнить добро, от кого бы оно ни исходило. А ты, как дворовая собачка, готова цапнуть любую руку, пусть даже ту, что тебя кормит. Подумай, где бы ты сейчас находилась, не получись у меня уговорить Директора не выгонять тебя из ВУЗа.