Я выхожу из моды, чтобы войти во что-то более важное
Предпоследняя ночь перед «делом»: эльфы желают мне успеха, только успеха и ничего кроме него же, успеха. Я слушаю их вполуха: мне нужно выспаться, поэтому прощаюсь со всеми по-быстрому. А вот Рафаэль так и не явился: наверное, всё ещё на больничном как лицо, травмированное компроматом на свою Маргериту, а может, уже сублимирует свою травму в среднемосковский пейзаж.
И тут среди ночи я вдруг попадаю под холодный душ: женщина ты моя, которая давно уже не моя, ты готова пожертвовать ради меня слишком уж многим – и это в наш-то практичный век! Стою ли я такой жертвы? Убеждён, что стою, но не убеждён, дрожа под холодным душем, что в этом убеждена ты. Какая-то очень влиятельная инстанция должна бы прикрыть в этом деле тылы, если что-то пойдёт не так, а ведь оно никогда не проходит так. И эта версия многое ставит на свои места, но порождает немало вопросов, которые потихоньку перекрывают поступление холодной воды. А вот и краники с горячей водой, два краника, два источника наслаждения – два твоих глаза. И либо я ничего не понимаю в людях, либо только этим глазам и нужно верить, тем более что обещают они как минимум пару часов потерянного, казалось бы, навсегда полноформатного рая вдвоём в эпоху, когда стандартный рай обычно умещается на нескольких чипах. Тем более, что и терять-то мне нечего: вон, даже цепь – и ту потерял, спасибо моим новым хозяевам!
Но с утра ощущается какой-то застой, не соответствующий торжественности переживаемого всеми нами момента: никто не будит меня и, более того, никто не ломится ко мне на приём. Кроме старого верного Первого Лукраедки, кивающего в сторону пустынной приёмной:
«По ходу, ты просто вышел из моды».
Угу. Глубокая мысль; ты думаешь, что, вооружившись ею, возьмёшь надо мной реванш? А не проще ли, любезный лукраедка, предположить, что все просто решили использовать каникулы по полной программе релакса? Но спорить с лукраедкой столь же продуктивно, как мериться с баобабом, у кого длиннее и толще. Естественно, у меня и длиннее, и толще, но убеждать в этом баобаб, уверен, придётся долго – пока он, скрепя сердце и скрипя ветками, не признает мою правоту.
– Мода – явление волнообразное. Предлагаю немножко потерпеть: пройдёт лет двадцать – ничтожный по историческим меркам срок, – и я снова окажусь на гребне.
И уже следующее событие – государственной важности, между прочим! – подтвердило, что я ещё не списан в запас: сами Лукраедка Четвёртый изволили ко мне пожаловать! Они смотрят на меня загадочно с неимоверных высот занимаемого положения и морального превосходства. И они здесь явно не за тем, чтоб поздравить меня с Днём Рождения Вождя. Прознали, никак, о побеге? Или заранее о нём знали – и даже дали сиятельную отмашку?