«Ты точно уверен? Я, может, тоже уверена, но поймать-то могут тебя, беглеца, а не меня, даму с безупречными документами».
– Да чёрт с ним – с этим мной! Иди сюда. Я накопил за эти годы без тебя столько желания, столько семени, что его хватит…
«Интересно, как тебе это удалось: ты ведь рассказывал мне об очередях из своих поклонниц…»
– Я заливал по-чёрному, поскольку жил всё это время практически в чёрном теле. Поэтому я думаю сейчас лишь о том, как бы мне не затопить тебя. Мы ведь найдём, чем предохраняться?
«Мы не будем предохраняться».
– А если?
«И пусть».
– А если?
«И тоже пусть».
– Что ж, одним Сигизмундычем больше, одним меньше…
«Одним Сигизмундычем больше».
– Я хочу ещё, – сказал я через полчаса, а может, через час, а скорее даже, через полтора часа.
Надеюсь, Машка, вспоминая это, будет говорить «через сутки».
«Я тоже хочу ещё. Я так этого хотела. Что не остановилась перед твоим похищением».
Вот, наконец, и выяснилось, зачем ты меня похитила: чтобы превратить в секс-раба!
«В машине нам было бы теплее…»
Машина – это маленький замкнутый мирок, это скованность без цепей. А здесь – природа, в лице этой кучи. Здесь нашли, наконец, друг друга, здесь встретились лицом к лицу ты, я и природа, и каждый из нас троих не ударил этим лицом в грязь!
– Я не сумел в итоге тебя согреть? Тогда иди в машину одна и уезжай домой, а меня оставь здесь, на этой тёмной и мрачной куче. А ведь совсем недавно она, помнится, была такой жёлтой и жизнерадостной…
«А я вот думаю, она как была, так и осталась жёлтой».
– Ты уверена? Значит, и я в этом уверен, я соглашусь с тобой, даже если ты обзовёшь её розовой.
«Я, правда, начинаю замерзать».
– По правде говоря, я тоже. Пошли. Надеюсь, нашу красную радость не угнали.
Растворённая в полуночном солнце
Теперь главное – не заснуть в этой тёплой-претёплой машине. Но ты не спишь, ты что-то заливаешь по телефону Форнарину и мчишь меня куда-то сквозь тьму в тебе одной известные палестины – и я даже не хочу знать, в какие.
Ну вот сказка и кончилась – по крайней мере, для меня. Фары высвечивают мини-шлагбаум, преградивший въезд на лесную дорожку.
– А я бы так и ехал с тобой… Что это? Китеж?
«Вон там, за лесом, километрах в десяти – граница».
В десяти – так в десяти. Граница – так граница. Какая скажешь. Скажешь канадская – будет канадская. Да хоть камерунская. Я всегда ей верил – верил больше, чем себе самому, и никогда ещё об этом не пожалел. Канадская Советская Социалистическая Республика! Отставить приветствие, отставить гимн! Ты въехала, куда нас занесло? Давай-ка, подключайся, организуй нам приём на той стороне, только блэкаут из-за нас, пожалуйста, не устраивай!