– Отлично! – произнёс Заяц. Он вновь искал выход из ситуации.
А в это время гоготало, кукарекало, голосило утро. Вот она просвещенческая миссия рассвета! Подать знак о том, что мы обладаем некой информацией о своей цивилизации!
В Усть-Птичевске тоже всё было по-прежнему. В харчевне подавали завтрак на белых крахмальных капустных скатертях. Сама Альбина спустилась в подвал для трапезы. Это была неделя чревоугодия. На скатерти в цветных тарелках красовались блины с творогом, земляникой, картошкой, морковью и, конечно. с капустой. Также блины с маслом. Сметаной, вареньем, гречневой подливкой, с джемом из ягод. Грибочки лоснились в глиняных чашках. Пахли маринадом, уксусом, тмином, чесноком. Подавали кисели вишнёвые, смородиновые, грушевые и яблочные наливки, медовую брагу и сливовую настойку на десерт.
О. Рябиновая сладость угощения, о розовощёкие, насытившиеся гости, о ласковые щедрые хозяева!
Вместо салфеток подали ненапечатанные рукописи, так сказать, отказные, отвергнутые Альбиной Александровной. Рукописью Зайца утёрлись первые ряды. И грустно им стало и немощно! И утёрлась Альбина жалостными строками Зайца и поперхнулась слюной и стала задыхаться! Ринулись к ней читатели, но перегородила им дорогу занавеска между издателем, кодовый замок на дверях, забор с железными прутьями да электрическим током в проводах оголённых. Еле откачали бедную Альбину!
Зайца слегка поташнивало. Он не привык летать. Вот на поезде – это пожалуйста, в любой конец света! На троллейбусе или трамвае без билета, обманув контролёров – тоже неплохо! Но в избе, на привинченной к полу лавке, вот уж увольте!
Дед Гиппа растопил печь и поставил варить щи. Белая деваха подсела к зеркалу, засиженному мухами, и стала расчёсывать белые густые волосы. Вдруг раздались печальные звуки.
– Скрипка! – ахнул Заяц.
– Виолончель, – поправил его дед Гиппа.
– Давно я не была на концерте, – признала деваха и пошла наряжаться за занавеску.
– Сегодня третий день, как мы в пути, – грустно заметил дед Гиппа.
– Вас это не удручает? – спросил Заяц.
– А вас уважаемый, любопытный, надменный, бессолнечный и странный гость?
– Немного… – признался Заяц.
– Напрасно! Всё в наших руках! Если захотим вернуться, то вернёмся.
– Каким образом?
– Секрет!
– Да ладно уж, скажите ему, дед! – произнесла деваха, отодвигая занавеску. Она успела переодеться в синий строгий костюм.
– Не вижу надобности, – дед Гиппа скорчил рожу.
– Как хотите, – обиделся Заяц. Он привык к недосказанностям и недомолвкам.
– Разве тебе плохо у нас? Холодно? Голодно? Грешно? – спросил дед Гиппа назидательно.