Разгульный мир «ополчения» наполнял жизнь Ивана ежедневным адреналином, новыми вызовами, очередными непокорными «полевыми командирами», стремящимися выйти из подчинения, простыми и понятными врагами — такими же славянами, как он сам. Мир, превратившийся в вечное поле боя, стал его наркотиком, моменты контакта с Москвой — яркими, как праздники, а работа — самым главным, что у него было. Парадоксальным образом именно осознание своей принадлежности к «чекизму» толкнуло его на самое дно пропасти — но оно же и удерживало от окончательного падения, поддерживая в постоянном тонусе ощущения его особой, ни с кем не сравнимой миссии…
Внешне Негуши были очень похожи на маленький балканский городок. На аккуратных улицах стояли новенькие двухэтажные каменные дома с красными треугольными крышами, только по улицам здесь, не взирая на туристов, чинно ходили куры. И все же они считались деревней — одним из излюбленных туристических уголков, где любопытных путешественников угощали сладкой и немного терпкой медовухой и удивительно мягким хлебом. Дорога сюда шла по вершинам гор, над резными бухтами залива с прозрачной до головокружения водой. Холмы словно лежали на ровной поверхности моря — странные зеленые волны на ровном голубом зеркале. Где-то вода, зажатая в узкий перешеек между сушей, становилась темнее, а затем вновь разливалась и светлела, оттеняя голубой дымкой дальние склоны. На дальних берегах виднелись россыпи домов, на воде мелькали белые пятна катеров, а ветер никак не унимался, заливая собой все огромное пространство.
Невена смеялась, наслаждаясь ветром, словно купалась в нем и не могла до конца надышаться его обжигающей, ледяной свободой. Налюбовавшись горными пейзажами, она сидела теперь напротив Ивана, и нежно разламывала таящий в руках хлеб. Ване казалось, что он ощущает тепло мягкой сдобы, исходящее от его кусков. Невена, голубоглазая и светловолосая, с широкой славянской улыбкой смотрела на него. Он подумал, что они могли бы быть хорошей парой — когда-нибудь, в другом мире, в другой жизни.
— Ну послушай, Иван, — обратилась она к нему, называя его на сербский манер, с ударением на первом слоге — ровно так, как он ей представился. — Никто же не отрицает, что американцы работают здесь. Я лишь не понимаю, зачем нужно так их при этом демонизировать? То, что называют американской «мягкой силой» — это всего лишь аналог обычной конкуренции, рекламы своих проектов за рубежом. И это действительно хорошие, позитивные проекты. Я занимаюсь ими несколько лет, Иван. Я могу подтвердить, что они действительно делают наше общество лучше. Это и антикоррупционные инициативы, и проекты, направленные на обеспечение прозрачности судебной системы, и помощь детям-инвалидам. Я сама много лет занималась детишками с синдромом Дауна, и лично внедряла методики первой помощи для этих детей. Иван, они и правда помогают развивать малышей на ранней стадии, как мы никогда до этого не умели! И я могу подтвердить, что они полностью прозрачны — именно такие, как официально заявлены!