— Какой Владимир? Какая служба безопасности? Я не пойду ни в какое консульство! Женя, я не знаю, во что ты там влезла, но не впутывай меня в этой, слышишь? Не впутывай! — крикнула Кристина, чувствуя, как ее снова охватывает волна дрожи.
— Ты во все впуталась сама еще больше пяти лет назад, когда согласилась заниматься общим бизнесом. Ты получала с этого большие деньги, так что не надо теперь все перекладывать на меня. Сейчас ты попросила меня о помощи, и я тебе помогла. Просто делай то, что я сказала, и все будет хорошо. Больше мне нечего добавить, — с этими словами Женя положила трубку.
Кристина осталась в холодной тишине, прерываемой лишь равномерными гудками. Легкое успокоение, появившееся после Жениных советов, смешивалось с тошнотворным, пугающим и мучительным осознанием, что ее сестра знала что-то такое, о чем Кристина даже не догадывалась. Что-то по-настоящему страшное, таинственное, не высказанное, что-то, что привело к смерти двух невинных людей. И ответственность за это что-то придется теперь нести ей, Кристине, по-прежнему мучимой неведением. Она обернулась и увидела Сандру, с тревогой смотрящую на нее с порога комнаты…
Девочка взглянула на Кристину не по-детски строго, с такой невыразимой и глубоко затаенной болью, что Кристи чувствовала — она не может выдержать этот взгляд. Столько страдающей сосредоточенности было в этих глазах, столько не выраженного до конца упрека, обреченной решимости и вместе с тем упрямого ожидания, что Кристине хотелось бежать стремглав от устремленного на него взгляда. Однако она не могла сдвинуться с места, не могла оторваться от стоящей напротив нее девочки. Она точно знала возраст этого ребенка: ей было примерно одиннадцать с половиной лет, даже чуть больше, но еще точно не исполнилось двенадцати. Ее лицо было знакомо Кристине по многочисленным фотографиям. Не в силах пошевелиться, она попыталась выдавить из себя: «Лора, я не знаю, я правда ничего не знаю», но слова застыли в горле, и, как ни силилась, она не могла произнести ни звука.
— Мама! — вдруг произнесла девочка, не разжимая рта. — Ты меня не помнишь?
— Я не твоя мама, — так же мысленно ответила ей Кристина. — Но я могу отвести тебя к твоему отцу. Он очень тебя любит и скучает. Пойдем к нему, пожалуйста! — Дар речи внезапно вернулся к ней, и она сделала шаг навстречу Лоре, пытаясь взять ее за руку.
— Зачем ты убила меня опять? Во второй раз? — спросила ее Лора, отступая назад.
— Но я тебя не убивала… — начала Кристина и замерла на полуслове, чувствуя, что девочка не верит ей. Внезапное озарение постигло ее: Лоре было ровно столько лет, сколько исполнилось бы ее не родившемуся ребенку. Ошеломленная этим открытием, она бросилась к девочке, пытаясь обнять ее. В эту минуту Кристина чувствовала: она не отдаст Лору Ральфу или его склочной жене, она будет заботиться об этой девочке до конца своей жизни, она даст ей всю ту любовь, которую не смогла дать раньше. Любовь, на которую — она знала — она все еще была способна.