– Согласна, да только на этом история наших злоключений начала набирать стремительные обороты. Раздосадованные неуступчивостью руководителя проекта, американцы, естественно начали плести интриги, как против лаборатории, так и против самого Авраменко. Существенную помощь в очернении деятельности лаборатории им оказал некий господин Ашурбейли Игорь Рауфович, который очень не хотел развития данного направления в разработке средств ПВО-ПРО, вовремя смекнувший, что эта разработка просто отправит на свалку всю линейку разрабатываемых тогдашним НПО «Алмаз» ракетных комплексов.
– Это бывший гендиректор «Алмаз-Антея»? – машинально спросил Афанасьев, насупившись.
– Да. Теперь уже бывший. Иначе бы я к вам не пришла.
– Жаль сбежал, подлец, да еще прихватил с собой важную информацию по новейшим наработкам в этой сфере. Хорошо, что С-500 разрабатывали уже без его непосредственного участия. Но мы до него еще доберемся, дайте срок, – угрюмо подытожил он. – Продолжайте, Валентина Игнатьевна.
– Нападки начались со всех сторон, – продолжила повествование бабулька, которую уже, как-то и неудобно было называть «Бабой-Ягой», даже про себя. Нас обвинили в шарлатанстве, в игнорировании основополагающих законов физики, да и вообще, Бог знает в чем, вплоть до средневекового мракобесия. И при этом напрочь игнорировались все предшествующие результаты натурных испытаний. А потом, как и водится, нам сначала урезали финансирование, а потом и вовсе его лишили. Люди начали покидать лабораторию. Я никого не осуждаю. Все мы – люди, и у всех семьи, которые надо кормить как-то. В конечном результате из всего штата лаборатории остались только мы с ним.
– А у вас своей семьи не было? – задал вопрос Афанасьев и, засмущавшись дополнил. – Прошу извинить. Вырвалось.
– Не было. Сама я – коренная петербурженка. Родители умерли рано – сказались последствия перенесенной блокады, а я вот замуж так и не собралась. Звали, конечно, в молодости, да я по уши была занята наукой, а потом-то и рада была бы, да прошли мои годы. А я ведь в юных летах красивая была, – с горькой усмешкой произнесла она. – Что, не верится?
– Верится, – коротко кивнул Афанасьев головой. – У вас и сейчас глаза, как у юной девушки. Даже удивительно.
– Спасибо на добром слове, а только я уже и сама в это перестала верить.
Валентина Игнатьевна вновь полезла в сумочку за сигаретой. На этот раз руки у нее не дрожали. Видимо, она все-таки справилась с внутренним напряжением. Афанасьев терпеливо ждал, пока она с нескрываемым наслаждением сделает первую затяжку. Эта женщина вопреки первоначальному впечатлению начала определенно нравиться Валерию Васильевичу, и он к своему удивлению стал находить в ней все больше и больше привлекательных черт, не внешних, разумеется, тут уж ничего не поделаешь с мужским восприятием, а внутренних. Чувствовался в ней какой-то несгибаемый стержень, отличающий всех русских женщин от иностранок. Несмотря на свою ветхость можно было с уверенностью сказать, что она и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет». Выпустив очередной клубок дыма, она продолжила: