– Случилось чего, Василич?! – прямо от порога и, не соблюдая субординации громыхнул он на ходу протягивая лапищу для рукопожатия. При отсутствии посторонних они общались без соблюдения должностных формальностей.
– Случилось, – просто и коротко кивнул Афанасьев, с удовольствием пожимая крепкую и заскорузлую длань соратника. – Присаживайся.
Рудов нисколько не чинясь, со вкусом и обстоятельством умастил свое седалище в мягкое кресло.
– Ты имеешь в виду вечернее происшествие в Белоруссии? – сходу поинтересовался гость.
– Как угадал?
– Да все управление с утра гудит только об этом, – скривился Серей Иванович.
– Ага. Ну ладно. В общем, существует мнение наших компетентных органов, – начал он без предисловий, – что захват наших граждан в Белоруссии есть ни что иное, как спланированная совместными усилиями Украины, США и Белоруссии провокационная акция, направленная на подрыв союзнических наших отношений с Минском.
– Да уж это и козе понятно, что такие дела спонтанно не происходят, – хмыкнул Рудов. – Хорошая импровизация – это всегда тщательно подготовленное мероприятие.
– Сейчас от меня ушел наш Канарис28. Он настоятельно просил меня предпринять шаги к освобождению задержанных.
– Просил дать санкцию на штурм минского СИЗО? – зло усмехнулся Рудов.
– И ты туда же?! Нет, конечно. Он просил предпринять меры дипломатического характера.
– Так у нас для этого Маша имеется!
– Не то говоришь, Иваныч, – поморщился Афанасьев. – Нужно перетереть этот вопрос с Самим, – поднял он кверху указательный палец.
– С Грыгорычем? – на белорусский манер назвал Рудов президента Синеокой. – Так ты меня позвал, чтобы я поговорил с ним?
– Нет, Сергей Иваныч, – покачал диктатор головой. – Лукашенко это тебе не шут гороховый – Зеленский. Это калач тертый и амбициозный. Он с тобой, ты уж прости меня за откровенность, говорить даже не станет. Для него это умаление чести. Ему для разговора нужен равный по чину.
– Да, – согласился Сергей Иванович, – это еще тот ежила. Его не знаешь, с какого бока и кусать-то.
– Вот именно. Надо провести с ним разговор так, чтобы и не разозлить еще больше, но и не дать повода сомневаться в нашей решимости отстаивать свои интересы, – горестно вздохнул Валерий Васильевич. – Вот сижу и ломаю голову над тем, какие аргументы выставить ему, чтобы он сбавил хотя бы обороты.
– А меня, стало быть, позвал в качестве катализатора своих мысленных процессов? – невесело хохотнул генерал, потягиваясь в кресле, как сытый котяра.
– В качестве моральной поддержки, – поджал губы Афанасьев.
– Ты сейчас хочешь с ним переговорить?