- У вас в России были сложные отношения с КГБ- шной бесовщиной?осторожно спросил он, когда Жак вернулся.
-А вы решили, я хромаю из любви к искуству?
До утра Савелий не спал. Только здесь, в доме Жака, начал, казалось ему, постигать, откуда выросла, окрепла несгибаемая сила, неожиданно взрывная, иным казалось, дикая ярость "Анастасии", вчерашней школьницы, девчонки, которую интернет-гебисты дружно крестили "невменяемой", "злобным врагом государства", "протопопом Аввакумом..."
В зеленом "Ситроене", по дороге на аэропорт, поделился с Жаком сокровенными мыслями. Жак неожиданно возразил:
- Не знаете вы нашей Лолы, господин музыкант!. Она книжница. Славистка от Бога. Поэты Серебряного века, не говоря уж о вечном Александре Сергеевиче - все наизусть... Мой день рождения прошел под звездой Осипа Мандельштама. И часа не посидели в разговорах, у нее уж слезы на глазах:
" И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных..."
А затем декламировала взавхлеб все, сотворенное Осипом, когда ему оставалось, как пели в войну, " уж до смерти четыре шага," декламировала, как молилась:
"Лишив меня морей. Разбега и разлета,
И дав стопе упор насильственой земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли..."
И так до поздней ночи
"Пусти меня, отдай меня, Воронеж..."
Вот кто ее родители, дорогой американец. А Жак, что? Она меня без хромоты и не помнит...
"Сколько прекрасных людей уничтожила, изгнала из страны безмозглая чумовая запугавшая самое себя российская власть!" - До самого аэропорта только об этом и думал. Прощаясь с Жаком, неожиданно и для себя, и для него расцеловался с ним.
- Что бы со мной, бедолагой Савелием, не стряслось, - тихо сказал в моем доме, на прощанье, Савелий, - Пусть я милой Анастасии-Лоле неприятен, пусть даже отвратен, рыжий слюнтяй, я буду любить ее до конца своих дней! Лубянка криком кричит "невменяемая"! "Мегера"! "Ненавидит всех нас!" Проклинает, как "кровавых палачей"...
Имеет на это, дорогие, полное право...
4. "СОЛНЦЕ, ВОЗДУХ И ВОДА..."
Из истории войн известно, что генералитет никогда не прибегает к риску газобаллонной атаки во время удачного наступления войск. Своих отравишь! Химические баллоны и бомбы - оружие отчаяния. За него хватаются лишь в том случае, когда уж ничто не может спасти армию от окончательного краха.
Потому меня так поразили ОТЗЫВЫ ЧИТАТЕЛЕЙ под одной из статей МН, что я машинальным движением включил свой принтер и записал:
"Переводчик". 08.01.02 Он же, как давно известно всем участникам полемики, Галина (Оклахома)