Что только что произошло? Она ушла от него? Ушла? Правда ушла и он даже не погнался за ней? Отпустил? Все кончено? Кончено, да? Это конец? Конец…
В глазах потемнело и на какие-то доли секунды Леля потеряла сознание. Ее мир пошатнулся. Его перевернули верх дном и со всей силы потрясли как стеклянный шар со снегом. Ей показалось, что она упала со скалы в пропасть и сейчас лежит на дне рва. Такого же темного и сырого как ее подъезд. Воняло плесенью и табачным дымом. Кашель, летевший к ней с пятого этажа казался просто эхом или отголоском прошлого, преследующий ее в загробном мире. И если она умерла, то смерть ничем не отличается от ее жизни. Такая же темная и холодная. А проползший по ее ноге таракан был еще одним тому подтверждением.
Она не помнила, как вернулась домой, как поднималась по лестнице словно ей было не семнадцать, а семьдесят семь. Боль еще раз заставила ее свернуться пополам на последних ступеньках перед своей квартирой, и она упала, уткнувшись лицом в свои колени. Когда мимо нее спускалась вниз соседка с третьего этажа она подумала, что девочка пьяная и с презрением посмотрела на нее, а потом бросила ей вслед:
– Такая же алкашка, как и твоя мамаша. Яблоко от яблони, догорая…
Леля нашла в себе силы подняться и сделать еще несколько шагов. Она открыла дверь с потерявшимся номерком, прошла в комнату, не обратив внимания с кем на кухне сидела ее мать, и упала на свой матрац, не успев сделать до подушки последнего шага из-за чего ударилась и ушибла нижнюю челюсть. Теперь это была уже не просто боль— это была немощность. Состояние без состояния. Такое обычно чувствуют старики на закате своей жизни, когда им остается всего несколько часов или даже минут. Редко кому доводиться испытывать подобное в столь юном возрасте. А испытавший уже никогда не сможет смотреть на мир и на себя прежними глазами. Когда Леля проснется, ей покажется, что она постарела на несколько десятков лет, не меньше. Покажется, что с тем мальчиком с карими глазами она распрощалась уже очень-очень давно. Как будто он был в прошлой жизни или в старом детском сне. А потом ее снова накроет чередой душу леденящих кошмаров, от которых она дрожала всю ночь, обливаясь холодным потом.
***
То, что только что произошло никак не укладывалась в его голове. Нет, она просто не могла от него уйти. А он, дурак, не мог ее так просто отпустить. Какого черта он это сделал? Надо было потребовать у нее больше ответов, вытягивать из нее слово за словом, как он делал всегда. Сейчас больше всего на свете Андрей жалел, что позволил ей уйти и от злости на самого себя с силой выжимал педаль газа.