Северный лик Руси (Ларионов) - страница 125
Л. Грот, обращая внимание на то, что на огромных пространства Восточной Европы от Немана до Волги находится огромное количество гидронимов и топонимов с корнем «рус», считает, что чисто гипотетически мы можем считать, что самоназвание этого народа могло быть «русь».
Отдадим должное академической аккуратности в формулировках Л. Грот и добавим, что для такого утверждения у современной науки накопилось достаточное количество фактов.
В «Сказании о Словене и Русе» упоминаются города. Для Русского Севера такие города для столь отдаленной эпохи не зафиксированы. Однако на Шексне и Белоозере есть следы неолитических поселений очень больших размеров, протянувшихся вдоль рек на целый километр.
«Вообще говоря, академическая археология в целом согласуется со многими сюжетами «Сказания. Сложившуюся в конце V тыс. до н. э. культуру ямочно-гребенчатой керамики, которая простиралась от центральнорусской лесостепи, от Поочья, до Ледовитого океана, можно соотнести с архаизирующей северной ветвью палеоевропейцев, поскольку указанная культура убедительно возводится к местному мезолиту бутовской культуры и «к первоначальному населению, появившемуся здесь в позднеледниковое время». Локальные варианты ямочно-гребенчатой культуры в III тыс. до н. э. в своих миграциях, отслеживаемых археологами, вызывают ассоциации со «Сказанием. мигранты с Верхней Оки и реки Москвы осели к северу от Онежского озера, с озер Воже и Лача (Белозерский край) — в Восточной Карелии, «западномещерские группы частью ушли на Дон, частью — за Урал» (вспомните суммарно обозначенные границы владений Словена и Руса). «И мигрировавшие, и оставшиеся на своих местах локальные варианты к середине III тыс. до. н. э. были ассимилированы волосовской культурой и в ее составе вошли как субстрат в число предков финских народов» (вспомним: и стали весь)»[73].
Отметим, что весь регион, который в разное время «покрывали» культуры бутовской, ямочно-гребенчатой и волосовской археологических культур, относится к индоевропейской топонимической провинции. И то население, которое стало субстратом для разрозненных и малочисленных племен финнов, продолжает жить на территории своих предков, преемственно сохраняя свою антропологическую и лингвистическую идентичность.
«По-видимому, именно в эту субстратную культуру Русское о Севера, с ее архаизирующим языком, хранящим реликты палеоевропейской, иостратической древности, уходят и корни названий священной горы Мауры близ Сиверского озера и расположенного у ее подножья села Горицы… Эти корни были исследованы и сопоставлены с аналогичными топонимами других регионов Европы в уже упоминавшейся статье Л. А. Лелскова. Существенно, что он, возводя эти корни к наследию палеоевропейцев-венетов, ушел от наиболее явного, напрашивающегося сравнения с индийской горой Меру (индуистско-буддийским Центром Мира) и словом «гора» (откуда могли получиться Горицы), имеющим, в частности, санскритский аналог giri. Л. А. Лелеков, на основании статистических выкладок (без них истинная топонимика невозможна), истолковал корень maur-, mor — как черный, а корень gor — связал, в частности, с древнеславянским горсти и с понятием горения, сияния. Эта дихотомия света и тьмы, имеющая, по-видимому, очень древнее религиозно-мифологическое обоснование, проявляется, по Л. А. Лелекову, именно в таких парных топонимах, как это имеет место в сакральной географии Белозерья… Существенно, что для этой морфемы не выявлены уральские коннотации…»