Действительно, есть один крайне примечательный факт, который ждет своих серьезных исследователей. Удивительно, но факт: Русский Север, вдали от центров княжеской и церковной администрации, с населением, разбросанным на огромных пространствах, уже в XI века являет себя населением христианским и сохраняет верность православию до времен трагического раскола при патриархе Никоне. Этот факт свидетельствует против примитивных воззрений ряда современных авторов, приверженцев неоязычества, о якобы насильственной христианизации Руси. Жители Севера вполне свободно могли от христианства отречься, сил для принудительного сохранения веры в столь отдаленных краях ни у Новгорода, ни у Ростова не было. Но этого не произошло. Сохраняя многое из древних традиций и обрядов, особенно что касалось календарных традиций, отношения земледельцев к вопросам определения «благополучного» времени пахоты и выпаса скота к природным явлениям, в общем и целом остается неизменно православным, испытывая при этом нужду и в книгах, и в священническом окормлении. Громадную роль в этом должны были сыграть именно переселенцы из городских центров Руси. Но факт быстрой христианизации местного населения не может не показаться примечательным. При этом этнографы признают, что языческие пережитки дольше всего сохранялись на Севере именно в среде финских народностей, многие из которых оставались двоеверцами вплоть до революции 1917 года. Действительно, не может не удивлять и феномен сохранности глубочайшей, архаической древности в обрядах, орнаментике, мифологических сказаниях, нашедших свое прибежище в волшебных сказках, у русского, христианскою населения Севера.
Так можно ли говорить о мирном симбиозе финнов и славян и быстром поглощении последними первых? Можно ли считать, что па это ушло лет где-то сто в период, предшествующий монгольскому нашествию. Позволяет ли нам здравый смысл и знание фактов говорить об этом, зная, что полного симбиоза и слияния славян с финнами не произошло в Средние века и в более благоприятных и культурных контактных зонах: на Ижорском плато, на Белоозере, в Карелии, в Мордовии. Историки могут возразить нам, лишь указав на три племени Волго-Окского междуречья: мерю, мещеру и мурому. Но меря и до сей поры не слилась с русскими. Это марийцы. Судьбы мешеры и муромы могли оказаться трагичными. Эти племена могли быть действительно изведены под корень в период «окняжения» нижнего течения Оки и христианизации этого края.
Современный исследователь Русского Севера Н. М. Теребихин отмечает, что практически всегда основание монастыря на севере Руси было связано с определенными духовными задачами, способствующими христианизации края. Место для будущей обители выбиралось особенно тщательно, зачастую этому способствовали чудесные, промыслительные события. «История монастырского строительства показывает, — пишет Н. М. Теребихин, — что святые подвижники стремились не просто к уединению, но устрояли свои отшельнические скиты и кельи в самом центре сакральной географии языческого мира там, где располагались <…> святилища и могильники.