Ночную тишину нарушало лишь цоканье копыт. С грустной иронией Арторис подумал, что самого лучшего и верного коня он обрел только после смерти.
Зверь тоже не принадлежал к миру живых, как и его хозяин. Но и нежитью не был: острое чутье на мертвецов Сейн приобрел после своего воскрешения. Просто… существо. Очень умное, послушное и сильное. Рыцарь привязался к коню; больше ему просто не к кому было испытывать сильные чувства.
У всех рыцарей смерти были такие кони. Они не распространялись о том, откуда брали. Да и мало о чем рыцари вообще говорили, особенно о том, как стали такими.
Впереди в воздухе разлилось серебристое мерцание. Конь остановился сам, не дожидаясь, пока всадник натянет поводья.
Арторису это сияние было хорошо знакомо – он уже видел его. Раньше.
В ночь своего обращения.
Потолок был сложен из каменных плит, плотно пригнанных друг к другу и украшен барельефом.
С минуту Сейн Арторис смотрел на него, пытаясь понять, почему эта картина ему столь знакома. Потом вспомнил, резко поднялся на ноги и огляделся.
Память не подвела. Генерал находился в семейном склепе. Последний раз он был тут, когда хоронили отца, и отлично запомнил все детали.
Сейн опустил взгляд и изучил свой костюм. Роскошный, алый с золотом, родовые цвета Арторисов. Но вот знаки-обереги, вышитые на воротнике и манжетах, не оставляли сомнений – костюм погребальный.
«Но я же жив», – подумал Сейн и тут же усомнился. Он слишком хорошо помнил стремительный удар орка, резкую боль в груди и подступающую темноту.
Можно принять за мертвого спящего человека, но не получившего же рану в сердце!
Сейн сделал шаг, пошатнулся и ухватился за край саркофага. Крышка была сдвинута, внутри зияла пустота. Наклонившись, он прочел имя на каменной плите.
Свое имя.
«Значит, я все-таки умер, – понял Сейн. – Но я ведь жив! Или… или надо мной поработал некромант?»
– Думаешь в верном направлении.
Арторис резко обернулся.
Совсем рядом, у стены, стоял человек. Полумрак надежно укрывал лицо, черная одежда маскировала фигуру. Окружавшее его серебряное сияние не рассеивало темноты. Рядом, к той же стене, был прислонен длинный посох.
«Некромант? Но как он попал в склеп? Двери ведь опечатаны магией, специально против них!»
Гость тихо засмеялся.
– И на совесть опечатаны, надо сказать. Только, чтобы не пропустить меня, нужно нечто посильнее магии смертных.
Он подошел ближе, и привыкшие к темноте глаза Арториса различили лицо – бледное, с четкими аристократичными чертами, со слегка ироничным выражением. Почему-то смутно знакомое лицо.
Потом, запоздало, в сознание ударило слово «смертных».