-- Если ты поранишь пальчик, -- полушутя-полусерьезно заметил он, -имей в виду, это будет расценено, как самострел на поле боя.
Но можно ли долго сердиться, когда трещат сучья, над рыжим пламенем прозрачно слоится горячий воздух, в горячей золе печется картошка и задумчивые девушки тянут теплыми и чуть дрожащими, как воздух над огнем, голосами: "Без любви ходить по свету нет судьбы печальнее"...
Юра в последний раз попытался перевести лирику в маршеобразный темп. Галя надела ему на голову пустой рюкзак. Он затих.
Напевая, Леля поглядела сквозь слоистый воздух костра на Юру, который сидел на сухом валежнике. Достала из рюкзака новенький журнал.
Леля и сама намеревалась подарить журнал со своей первой публикацией Юре. Покусав карандаш, она написала на обороте журнальной обложки стихи Яши Гильберга о разведчике, попавшем в засаду и державшемся до конца. (Их под разными названиями знал весь университет). С Рожновыми шутки плохи, но все равно, Юрочка, будем держаться, как этот разведчик! До конца!
Юра, взглянув на Яшины стихи, лег на спину и, закинув руки за голову, сказал задумчиво:
-- Да, только так...
И стал декламировать, на память, вначале тихо, почти шепотом, но все более загораясь, будто самому себе клятву давал:
...когда же ночью застучали в двери,
Согнувшись и вися на револьвере,
Он сосчитал: им пять, себе шестой.
И, сразу успокоившись на этом,
Садил во тьму по серым силуэтам
Весь белый, лунной обведен каймой...
Леля засмеялась вдруг нервно, напряженно.
Как хотелось уйти от нахлынувших чувств, которыевызвала эта строфа.
Хватаясь за осклизлые ветви осинника, Леля боком опустилась к ручью, в который наперегонки шлепались, разбрызгивая черную воду, лягушки.
"Если бы не Яша, -- подумала она, -- Яша, который не отвечает даже на ее письма, если бы не желание во всем идти в ногу с ним, решилась бы она написать посвящение Сергею Викентьевичу? Хватило бы силы?"
Ей, казалось, насмешливо ответил ручей:
-- Клен-клен-клен...
Леля различила свою палатку лишь тогда, когда ткнулась носом в пахнувший резиной и сыростью полог.
Лежали на боку, впритык. Поворот по команде. Галя вдруг сказала Леле в затылок:
-- Чувствуешь себя, как на рожновском семинаре...
Кто-то фыркнул:
-- Брехунец, тебя еще не вышибли из университета?
Одинокий комар прорвался в палатку. Д-з-з... Все слушают, кажется, это у тебя под ухом. Сейчас вопьется.
Леля так и не сомкнула глаз. Часа в четыре бочком, чтоб не разбудить Галю, она выбралась из палатки.
Туман становился все реже. Уже был виден ближайший пригорок, за которым, будто наперегонки, надсаживались петухи.