Судя по всему, для него эти слова становятся спусковым крючком.
— И я тебя, — шепчет он в первый раз за месяц.
А дальше Яра ныряет в круговорот ощущений и эмоций и позволяет себе утонуть в нем. Погрузиться в Григория без остатка и отдать ему все, что у нее есть.
После Яре кажется, что внутри она больше, чем снаружи, и ей тесно в собственной коже, и лишнее находит выход, проливаясь слезами.
Глупо-то как. Она же не какая-то там экзальтированная девица, чтобы рыдать по поводу и без. Она пытается незаметно вытереть слезы о подушку, но Григорий аккуратно разворачивает ее лицом к себе.
— Ну как? — спрашивает он.
И тогда Яра улыбается ему. И сама чувствует, что улыбка выходит шальная и абсолютно счастливая. Грач улыбается в ответ. Он выглядит расслабленным и веселым одновременно, каким бывает очень-очень редко.
— Все нормально, так бывает, — он вытирает слезы с ее щек большим пальцем. — Хочешь шоколадку?
Шоколадку? Он серьезно?
— Хочу, — осторожно соглашается она, — но сначала воды.
И Гриша приносит ей стакан воды, а потом как по волшебству достает из тумбочки плитку, вскрывает, отламывает кусочек и кладет ей в рот. Даже двигаться не нужно… Долька приторно-сладкая, тает на языке. Вообще Яра предпочла бы не молочный шоколад, а горький, но для такого случая это именно то, что надо. И вообще, если верить ощущениям, она в сказке… И для этого нужно было всего лишь лишиться девственности? Что ж ей раньше-то никто не сказал?
Впрочем, не всего лишь. А именно с ним.
Она рассасывает дольку и проглатывает, и Гриша протягивает ей еще. Яра чувствует себя птенцом, которого кормит заботливый родитель.
— Как это тут оказалось? — спрашивает она, глотая третий кусок.
Григорий вдруг краснеет.
— Ну, я готовился, — отводит глаза он.
Вот это да. Так правда бывает, или ее сбила машина, и она сейчас в коме, вот мозг и сочиняет для нее истории поприятнее?
— Ты в курсе, что ты самый лучший?
Самый надежный. Самый-самый. Ее.
Гриша смущенно улыбается в ответ и тоже кладет себе в рот кусок, смакует.
— Просто хотел, чтобы все у тебя в первый раз было как можно лучше. Как правильнее.
— У тебя получилось, — отвечает Яра и пристраивается ему под бок. — А у тебя как было?
Григорий смеется, но смех этот какой-то горький.
— В общежитии, быстро и сумбурно, с дверью, подпертой стулом. Не то чтобы я ее сильно хотел, но ситуация располагала, она явно этого ждала, а мне стало стыдно отказать. Больше мы не пересекались. Яра, точно все нормально?
— Лучше всех, — она трется носом о его ребро.
Его кожа пахнет потом. Приятный запах. Яра касается языком. На вкус терпко и солоно.