На трясущихся ногах она пошла в Маринкину спальню, где, как помнила, находилось огромное, в полный рост зеркало. Прекрасно понимая, что она увидит в нем, Ника вместе с тем испытывала какую-то странную, необъяснимую надежду.
Но всё было тщетно. Качаясь и стараясь не заорать от ужаса, она двумя руками зажала себе рот, издавая лишь редкие, сдавленные всхлипы.
Из зеркала на неё смотрела Маринка. Собственной персоной. Слегка ссутуленная, с тенями под глазами, но родная и столь хорошо знакомая Маринка.
Ника опустилась, почти обрушилась на пол и в полный голос заплакала, или даже заревела – чужим, странно звучащим для её ушей голосом.
***
Верить в происходящее и одновременно не сойти с ума, не было никакой возможности. Ника плакала, успокаивалась и, бросив взгляд в зеркало, начинала плакать опять, от острой жалости к себе и непоправимо запутанной и запущенной ситуации.
Как даже объяснить себе, что происходит? При чем тут Маринка? Как же так?!
– Мамочка, дорогая! – найдя в себе остатки сил, еле поднявшись перед зеркалом, Ника опять оглядела себя в новом обличии. – Как я до сих пор с ума не сошла? Не понимаю! Или уже сошла, и это мне санитары мерещатся, в разных обличиях…
Она изо всех сил ущипнула себя за ногу и взвизгнула. Боль была настоящая, резкая и реальная.
Скинула всю одежду и придирчиво, словно выбирая, оглядела свое новое пристанище.
По сравнению с Кларой тело Маринки было значительно удобнее. Легче двигалось, не побаливали замученные работой пальцы рук, и вообще, сказывалось хорошее питание и здравоохранение.
Каким образом? — еще раз спросила себя Ника. И причем тут Маринка? Ничего не понимаю, как так могло получиться? Вспомнились последние слова Ольфа-Виталика, но как-нибудь найти в этом смысл всё равно не получалось. «Не раскисай, – наконец приказала себе она, — как-нибудь выпутаемся».
Отправившись на кухню и открыв холодильник, девушка задумчиво в него уставилась. Пошарила взглядом и обнаружила довольно-таки свежий лаваш, кусок крепкого сыра и оливки. Самое то – решила. Вот уж точно не время считать калории. Тем более, если Маринкино тело наберёт пару килограммов, ничего страшного не случится. Ей много объяснить придётся. Неспроста это всё... Ох, неспроста!
Сыр решила не натирать – иди знай, есть у Маринки тёрка, и где она – а просто тонко настрогала ножом и засунула в лаваш. Туда же отправила оливки, нарезав, как получилось. Посыпала сухими пряностями, которые нашлись первыми – петрушкой и орегано – и, завернув получившееся в рулет, отправила в портативную духовку, стоящую на кухонном столе.