Благо, что вид полицейского вдохнул в меня злость: истинную, незамутнённую. И я почувствовал, как внутри меня взорвался давно спавший вулкан, густо замешенный на тлеющей ненависти к обидчикам отца. И к этой ненависти прибавился гнев на чёрта, угрожавшего мне, и на Билгара, совершившего предательство. И ещё во мне вспыхнул страх за жизнь Веры. Всё это вкупе позволило мне на пару мгновений победить разрывающий разум ужас, скосить взор, встретиться взглядом с потусторонними глазами сволочи в балахоне и отчётливо прохрипеть то, что первым пришло в терзаемую страхом голову:
— Ты го… горишь, сука…
Та замедленно моргнула, а затем отняла руку от моей головы и завизжала, вторя Козлову. Меня тут же накрыла волна такого страха, что я заорал во всю силу своих лёгких и едва не обмочил штаны, но благо, что приступ длился всего пару секунд, за которые мне не суждено было умереть от разрыва сердца. Я всего лишь бессильно упал на четвереньки, блюя всем тем, что ещё оставалось в моём желудке, а потом сумел поднять тяжеленную голову и увидел, как женщина принялась истошно выть, сдирая с себя балахон.
Её товарка мигом отпустила обмякшего Козлова. И тот упал спиной на подоконник. А пришлая метнулась ко мне, выставив перед собой руку. Я видел её приближение и понимал, чем закончится дело. Второй раз мне уже не уйти из-под такого контроля. Поэтому я, превозмогая дикую слабость, обхватил дрожащими пальцами рукоять меча и умудрился поднять клинок, который весил, как все грехи нашего правительства.
Спустя миг женщина напоролась на него. Я почувствовал, как остриё входит в упругую плоть. И почти два десятка сантиметров оказались в животе у пришлой, но ни капли крови не промочили разрезанный балахон. Зато её рот округлился и из него донёсся болезненный стон, а затем женщина сделала шаг назад, соскользнув с меча. Дальше она столкнулась с успевшей полностью обнажиться спутницей, трясущей обвисшими грудями, которые покачивались на уровне выпирающего дряблого живота.
В следующий миг обе страхолюдины бесшумно упали. И я с отвращением отметил, что всё тело «горящей» женщины оказалось покрыто старческими складками и синими звёздочками. Меня едва опять не стошнило, но я справился с собой и сделал единственное, что могло нас спасти… Пока женщины барахтались на полу, я преодолел слабость, подхромал к оконному проёму, бросил вниз меч, после чего обхватил обалдело хлопающего глазами Козлова, который вряд ли понимал, что происходит, и вместе с ним выпрыгнул с третьего этажа, отчаянно молясь всем богам, чтобы мы ничего не сломали.