– Прекрасно понимаю, – заверил меня Дариэль. – И я уже сказал, какой вижу выход для вас в этой ситуации. Вы исчезнете из памяти Луциуса. Раз и навсегда, без малейшего следа. Он не будет вас помнить, а следовательно, вы обретете такую долгожданную свободу.
– Но как такое возможно? – совершенно искренне изумилась я. – Это магия какого-то запредельного порядка!
– Не магия, а чудо, – исправил меня Дариэль. – Которое под силу только богу. Настоящему богу.
Я продолжала выжидающе смотреть на него. Что все это значит?
– Со слов отчима я знаю, что вы верующая. – Дариэль чуть склонил голову набок. – Это правда?
– Да, но… – Я грустно усмехнулась, так и не закончив фразу.
За последний год моя вера не просто пошатнулась. Ее уничтожили, растоптали. Как верить в богов, если знаешь, что многие века в мире ведется игра людьми, которые лишь назывались их именами?
– Как джокер, я имею право на одно желание после завершения игры, – спокойно сказал Дариэль. – Не знаю, кто его выполнит: бог, игрок, какой-нибудь маг вне границ. Но кто-нибудь выполнит обязательно. И я готов уступить это желание вам.
– И что я буду должна сделать взамен? – настороженно переспросила я. – Предать Луциуса?
– О нет. – Дариэль прохладно улыбнулся. – Мое предложение без всяких подводных камней. Только одно условие.
Я тут же кисло скривилась.
Ну да, конечно. Я и не сомневалась, что какой-нибудь подвох все-таки будет. Как говорится, бесплатный сыр только в мышеловке.
Дариэль наверняка догадался о моих мыслях. Это было понятно по тому, каким насмешливым огнем вспыхнули его янтарно-желтые глаза.
– Это желание вы можете потратить исключительно на освобождение от Луциуса, – сказал он укоризненно. – Вот и все.
Неполную минуту я молчала, ожидая, что он еще что-нибудь добавит. Но Дариэль вместо этого в последний раз пожал мою руку и встал.
– Сварить вам еще кофе? – спросил буднично. – За беседой мы так и не позавтракали.
– Почему вы это делаете? – вопросом на вопрос ответила я. – Вы ведь можете пожелать что угодно. Славы, могущества, денег.
– И зачем мне это? – поинтересовался Дариэль, отвернувшись от плиты и скептически скрестив на груди руки. – Доминика, я из достаточно обеспеченной и известной семьи. Я не нуждаюсь в деньгах вообще и вряд ли когда-нибудь буду нуждаться. Это позволяет мне заниматься любимым делом, которое приносит удовольствие, и не думать о хлебе насущном. Ну а о славе может мечтать только тот глупец, который ни разу в жизни не видел новостей о своих родных на первых колонках всех газет. Этого так называемого добра в моей жизни было с избытком.