В отличие от Геттингена, в Париже не сложилось математической русской колонии. Кроме Лузиных, родители познакомились и встречались со студенческим другом Лузина — Костицыным и с другом Костицына — Виноградовым.
Костицын и Виноградов активно участвовали в революции 1905 года, сидели в тюрьме, затем эмигрировали в Париж, где участвовали в русских революционных организациях.
Казань. Коммерческое училище. Осенью 1912 года мы вернулись в Казань, поселились снова в прежнем доме на “Даче Новиковой”. Мне наняли учительницу для подготовки к поступлению в гимназию. Учился я без охоты и большую часть времени проводил на улице со сверстниками — играли в войну, зимой каждый день ходили на лыжах. Была еще мода — прыгали с крыши в снег.
Весной, за месяц до экзаменов, учительница окончательно убедилась в моем предстоящем провале на экзаменах по русскому письменному. Ко мне был приставлен двоюродный брат, студент-химик. Занимался он со мной по четыре — шесть часов в день. По диктанту количество ошибок снизилось вдвое, но все же провал на экзаменах в гимназию был обеспечен. Было принято решение, чтобы я попробовал поступить в Казанское коммерческое училище (шестиклассное). Там среди учащихся был значительный процент татар и к знаниям по русскому языку подходили достаточно либерально. Кроме того, я неплохо решал задачи и сносно говорил по-немецки. Я благополучно поступил во второй класс.
Коммерческое училище оказалось лучшей школой Казани. Основным костяком преподавателей была молодежь, живо интересовавшаяся наукой и творчески работавшая в своей области. Перечислю тех, кто оказал на меня наибольшее влияние. По математике занятия вел М.Н. Ивановский, по химии — Лосев, по физике — Соколов, по географии — Половинкин. Каждый умел увлечь своим предметом и рассказывал много такого, что было за пределами учебников. Учителя по главным предметам могли оценить наклонности учеников и решениями Ученого совета за успехи и инициативу в одном предмете повышали оценку по предмету, дававшемуся ученику хуже. Мне легко давались математика, физика, химия, и поэтому мне на один-два балла завышали оценки по литературе и языкам. Я хорошо помню, как на контрольной по алгебре была предложена задача из раздела, который я не знал (пропустил уроки). Из часа, отведенного на контрольную работу, полчаса я искал путь к решению, главное написать успел, но до конца не довел. Вместо ожидаемой “тройки” я получил высшую оценку — “великолепно” (больше, чем “отлично”). Учитель Ивановский оценил оригинальность решения.